Тропинка чудовищ

Фейн Пол

– Потом...
– Задумчиво ответила она скорее себе, но тут пришло простое объяснение, - произошло вторжение, и мне повезло оказаться здесь.

– Но всё дело в том, - сказал Бэккарт, - что этого не могло с тобой быть.

Эти слова прозвучали словно вспышка нестабильного ядра. Ленайа нахмурилась ещё сильнее.

– Почему это?
– Спросила она.

– Да вот поэтому!
– Бэккарт развёл руками вокруг себя, - мы живём на станции, и я уже даже не помню момента, с которого жить начали. Я только и слышу про этих вторженцев. Но почему же мы до сих пор здесь, если прошло столько периодов? Мы ведём войну? Или мы победили? Из внешнего мира не приходит информация и туда не отправляется. Эта станция – словно закупоренная бутылка. Не было другого момента жизни – периоды всегда одинаковы, и лично я не помню, как оказался на станции! А ты помнила что-нибудь, когда просыпалась в тёмной квартире в городе кошмаров?

Ленайа

искренне не понимала, о чём он говорит.

– Нет, я начала запоминать только когда появился ты, - всё же правдиво ответила она.

– Интересно почему, - задумался Бэккарт, - ну да ладно. И ты рассказываешь мне ту же самую историю следом за тем, как мы узнаем, что эта история принадлежит Бэкки. Нет, я не исключаю, вы могли жить в одном городе, речь идёт об одном и том же лайнере, но что делать с прочими деталями? Так много совпадений быть не может. Из чего я делаю вывод, что твоя история – это не твоя история, хоть и, прости меня, трогает тебя до глубины души.

– К сожалению, это так, - расстроенно сказала Ленайа.

– Но не нужно расстраиваться – нас интересует правда, а не горечь о случившемся. Итак, мы знаем историю Бэкки, знаем твою историю, знаем, что они идентичны. Мир кошмаров наполнен образами, напрямую связанными с этой историей. На фото в комнате ты нашла не себя. На изображении была Бэкки – ты видела это собственными глазами. Делаем логичный вывод, что история совершенно, абсолютно точно принадлежит Бэкки.

– Ну почему, всё-таки, ты уверен, что такого не могло произойти со мной, и что эти истории просто похожи? – Ленайа немного успокоилась и теперь ей стало даже интересно.

– Посмотри, где мы!
– Воскликнул Бэккарт, - как давно мы здесь?

Ленайа была здесь всегда, сколько себя помнила. Это было чем-то нелогичным, но Бэккарт не давал ей найти нужного объяснения.

– Не задавалась ли ты вопросом, откуда эти воспоминания – про комнату, про парк, например?
– Спросил он, на этот раз смотря на неё своими ясными глазами, - в жизни каждого происходило что-то такое, что закрывало нас, психологически, я имею в виду, - сказал Бэккарт, сильно задумавшись, - но только происходило ли это в действительности? Я могу рассказать тебе похожую историю. И в ней будет очень много таких же деталей, на которые мы просто не обращаем внимания. В ней будет город, в котором я не жил, близкие люди, которых я никогда не знал, знакомые места, которых я никогда не посещал, даже фильмы, которые я никогда не видел! Может быть, следует спросить себя, из какого мира эти воспоминания? Как давно ты видела своих родителей, встречалась с друзьями, ходила в гости? Ты вообще была когда-нибудь на улице? Где твой дом? Может быть, помнишь адрес? Или ты и вовсе знаешь - где ты?!

Бэккарт встряхнул её за плечи и не дал пустить подкатывающуюся слезу.

– Мир, о котором ты говоришь — никогда не существовал!

Ленайа совершенно потерялась в размышлениях. То, что он говорил было лишено всякого смысла. И полностью увязывалось с теми воспоминаниями, которые они обрели недавно. Бэккарт беспощадно продолжал.

– А где, собственно, Бэкки? Почему симуляция создана на её основе и кому это нужно, кроме неё самой? Есть один нюанс – своими глазами мы видели очень мало людей на станции, и есть вероятность, что она здесь, и что симуляция сделана как тестовый образец, правда я боюсь представить зачем. Если она здесь, то почему в этой симуляции оказалась не она сама? Этот вопрос меня давно занимает. Смотри. Если человек борется со своими страхами, то рано или поздно – это неизбежно – он их победит. Не бывает такого, чтобы человек сдался, или это не человек вовсе! Итак, у нас есть симуляция Бэкки, но нет самой Бэкки, а по какой-то причине в программе оказываешься вообще ты! Справедливости в этом не вижу, честно тебе скажу, никакой. Если это был бы эксперимент, то в нём должна была бы принимать участие сама Бэкки, чтобы справиться со своими страхами и научиться жить дальше. Но… Почему-то отдуваешься за неё ты, а где она сама – вообще неизвестно. И совершенно непонятно, зачем подвергать мучениям тебя, ведь, как я понял, ты просыпаешься в симуляции без своей памяти, а лишь с обрывками памяти Бэкки, после чего тебе вручается не всегда понятное задание, и ты его либо выполняешь, либо нет. Смею предполагать, что до моего прихода ты исполнила все задания на ура.

– Ну прям уж… - Смутилась Ленайа.

– Я думаю, что в этой части мои размышления понятны. Это так? А то я могу и повторить, - пригрозил Бэккарт.

– Я понимаю, но почему-то отрицаю, вроде всё логично, но я не могу понять почему, зачем и как. Мне кажется, что в этом нет смысла – а ведь он должен существовать, ведь ради чего-то всё делается?
– Призналась Ленайа.

– Лично мне интересно, с чего ты вообще это

взяла? Я недавно видел, как ты богом назвала какую-то чёрную тварь, которая собиралась сожрать меня целиком под землёй – вот это я запомнил. А что их остановило? Их остановило то, что ты вдруг начала танцевать, - Бэккарт перевёл дух, так как понял, что отклоняется от темы и продолжил с нужного места, - очень часто никакого смысла нет – просто так происходит само собой, и никто ни на что не влияет, и из этого не выходит никаких итогов – это полная бессмыслица, и она существует в намного большем количестве, чем смысл. Но мы будем представлять, что наш случай осмысленный – таких случаев меньше и мы либо быстрее доберёмся до ответа, либо быстрее поймём, что во всём этом нет смысла. В том, что ты отрицаешь – нет ничего страшного, - сказал Бэккарт, - это нормально. Мы просто не перешли к сути вопроса. Вопрос очень важен. А он, как и полагается, напрямую связан с чудовищем, с которым ты уже познакомилась. Осталось понять, какой вопрос правильный, чтобы догнать чудовище и таки расспросить по-хорошему или как получится!

– Самоуверенность – не самая лучшая твоя черта, - прямо сказала Ленайа, - ты перестаёшь быть осторожным и меньше думаешь. Лучше думать, прежде чем делать.

Бэккарт утвердительно покачал головой.

– Ты права. И думаю я вот о чём: либо ты оказалась в кошмарах Бэкки случайно, что маловероятно, потому что такую ошибку быстро исправили бы, а мы пробыли вместе там целых два периода! Либо тебя поместили туда целенаправленно. Спросишь кто? Ответ очевиден же. Остаётся вопрос зачем. Здесь у меня несколько версий, но даже я считаю их глупыми.

– Ты считаешь свои версии глупыми? – Ленайа почти расхохоталась, - я бы с интересом послушала их.

– Позже, сейчас это не главное. Нам остаётся только догадываться, в чём причина того, что в кошмаре оказалась именно ты. Итого у нас неправильный человек в симуляции, правильный человек неизвестно где, и все мы заперты с чудовищем на станции, после ужасной войны, где люди еле победили благодаря искусственному интеллекту, который, к слову, очень не любит, чтобы его так называли. Ах да, и про ужасную войну со вторженцами тебе кто-нибудь рассказывал?

– Я искала литературу и даже заказывала кое-какие трансляции, - ответила Ленайа, - в трансляциях мне было отказано, а литературу писали недобитые писатели. Я имею в виду в прямом смысле слова недобитые. Их мало осталось, и стиль их изложения как у фантаста, который написал свой первый роман. В общем литература, которая мне доставалась была хуже Джойса.

– Хуже чего?

– Это тоже такой писатель был, но по делу ничего не написал. Считается хорошим тоном, если ты употребляешь его в диалоге, вроде как сразу умнее казаться начинаешь, хотя стиль его письма изредка напоминает каракули на твоём браслете, - ёрничала Ленайа.

– Я тоже копался в поисках информации, но я задействовал больше источников, нежели стандартный запрос через симбионта.

Ленайа почувствовала себя наказанной.

– Могу кое-что рассказать, если интересно.

– Конечно-конечно! – Ленайа согласилась незамедлительно, так как от щедрых предложений знаний отказываться она считала высшей степенью глупости.

– Так вот, - начал Бэккарт, - существует несколько мнений, что войну выиграл человек совместно с симбионтами, или что войну выиграли вторженцы. Есть ещё те, кто считает вопрос открытым, но нигде нет ни слова о попытках перемирия или благополучных контактов. Другими словами, при встрече человек-симбионта со вторженцем они бы точно не разошлись, и кто-то точно бы умер при встрече со словами nice to meet you. Внезапно, хотя я не ожидал такого от людей, система человек-симбионт прижилась как социальная единица (человек – на первом месте, симбионты быть в названии на втором месте не сопротивлялись, так как им это ничего не давало, в отличии от самих людей), и против данной системы у меня вопросов почти нет. Да, она ограничивает свободу, но зато симбионт помогает тебе не быть плохим человеком, вынуждает быть ответственным, вовремя приходить на работу, он заботится о твоём здоровье, в том числе психологическом, снабжает технологиями, которые не снились ещё год назад. Всё это правильно для людей. Я особенно отмечу этот момент, а пока задам ещё один вопрос – а, почему мы до сих пор на станции? Вторженцы ещё опасны? С нашими технологиями, роботами и военным опытом, коего у человечества, как бы это повежливее сказать, чуть больше, чем очень много, вторженцы бы уже давно закончили своё существование в канаве, поедая друг друга. Или ещё чего хуже. Человек может придумать многое, здесь не будем сомневаться. Получается вот что: Бэкки – это человек. Симбионты – это наши друзья. Вторженцы – это наши с симбионтами враги. При этом на станции присутствуешь ты, я, да симбионты, которых я всё равно теперь ласково буду называть чудовищами, но при этом нет вторженцев и Бэкки…