Тропинкой человека
Шрифт:
Мелодичный звон осыпающихся осколков привел меня в чувство. Перед моим лицом вдруг оказалась стена, кое-где прикрытая застрявшими в раме осколками. Я вытащил их все — все до единого. Бросил на пол. И только потом развернулся к приятелю.
Меня колотило.
Димка тоже выглядел неважно. Должно быть то, что произошло, не вписывалось в его планы. А чего он, собственно, хотел? Экспериментатор хренов!
— Хотел проверить, отражусь я в зеркале или нет?
Он кивнул.
— Кеша, а чего ты…
Я не дал договорить:
— Ну,
— Кеш, ты чего?
— Как спрашиваю, отразился?!
— Нормально. Ты чего такой шальной?
Мне хотелось схватить его, шмякнуть о стену, чтобы бросил, наконец, свои дурацкие эксперименты. А, лучше, вгрызться в беззащитную шею, как это только что сделал монстр в зеркале.
Спокойно! Спокойно…
Спокойно!
— Ты мне сейчас по порядку, очень подробно, расскажешь, что со мной произошло. Во всех деталях. Начиная с того момента, когда я посмотрел в зеркало.
— Ну, всё как-то быстро произошло — я и опомниться не успел.
— Рассказывай давай!
— Рассказываю. Ты подошел к зеркалу, посмотрел в него. Оскалил клыки, даже зарычал, по-моему! И разнес все к чертовой матери!
— Дальше что?
— Всё.
— Все?? Ничего не забыл?
— Нет. Все так и было. А что случилось-то?
Я коротко, пытаясь скрыть нервную дрожь, рассказал о том, что мне представилось. Голос звучал монотонно, но приятель не обратил на это внимания.
— Кешка, это же такая вещь! — он крутанулся, выискивая слова, способные идеально передать его чувства. Не нашел и воспользовался словами попроще. — Это же жутко интересно! Пошли!
Куда?
— Ты что задумал?
— Подожди, — нетерпеливо отозвался Димка, пресекая мои вопросы. — Без твоего согласия все равно ничего делать не будем.
Заглянули в один кабинет, в другой. Непоседа-лаборант, как выяснилось, искал Дроботецкого. Я малость успокоился: этот — в обиду не даст.
Сергей Викторович обнаружился у физиков. Оставив меня стоять у дверей, Дима что-то зашептал шефу на ухо, выразительно поглядывая в мою сторону. Чего удумал, паршивец? В голове теснились картинки одна другой страшнее. Если опять выкинет фокус на грани выживания — уйду к чертовой матери! Вру! К ней я, конечно, не уйду, а вот шибко любознательному соискателю в ухо — дам. А чтоб от своего имени не отрывался!
Дроботецкий задал пару уточняющих вопросов, повернулся и, подойдя ко мне, спросил:
— Как ты себя чувствуешь?
— Нормально.
— Повторим эксперимент?
И ты, Брут…
Я пожал плечами. Страшно было от одной мысли, что придется пережить переживать все снова, но и отказаться — причин не было. В конце концов, я здесь работаю.
Дроботецкий истолковал мои колебания в свою пользу:
— Ложись на кушетку.
Я подчинился. Радостно подбежавшие физики облепили тело датчиками. Особое внимание уделили голове. Небось, опять будут альфа-волны смотреть.
Неуютно-то как! Интересно, мне полагается что-нибудь за вредность работы?
От меня отошли. Изготовившиеся ученые уткнулись в мониторы — почти в буквальном смысле. Проверили настройки. Скучающе развернулись к двери. Один из физиков не выдержал паузы, подошел к кушетке — проверил контакты.
Да в порядке они, чего там смотреть! Начинайте уже!
Вошел Дроботецкий с зеркалом в руках. Оценивающе смерил меня взглядом. Встал рядом. Протянул отражающую поверхность ко мне. Я машинально взял. Перевел на нее взгляд.
Меня там не было. Если на то пошло, там вообще никого не было из окружающих меня людей. В зеркальной комнате было двое: давешний монстр и Надя, на плечо которой он положил руку.
Я встретился с вампиром глазами. Он довольно оскалился; кисть с длинными когтями медленно сжалась, оставляя на коже сестренки длинные кровавые царапины. Хищно выдвигая клыки, монстр развернулся к Наде.
Я завопил. И со всего маху швырнул зеркало на пол. Многочисленные осколки разлетелись по всему помещению подобно океанской волне, обрушившейся на берег.
Глава 37
Было тихо.
Я сидел на кушетке, окутанный паутиной рваных проводов. Окружающие старательно маскировались под скульптуры неизвестного мастера. Исключение составляли только Сергей Викторович и Димка, решившие, что дышать можно. Дышал и я — шумно; очумело поворачивая голову из стороны в сторону.
Димка тер нос рукой и, прикрываясь за ней, исподтишка разглядывал жертву эксперимента. Глаза лаборанта стали небывало серьезными, но — без малейших проблесков раскаяния.
Дроботецкий справился с мимолетным испугом куда быстрее. Сейчас он терпеливо, как и полагается истинному ученому, ждал момента, когда можно будет ко мне приблизиться. Я перестал мотать головой и начал справляться с дрожью в руках. Момент наступил.
Сергей Викторович подошел и сразу занялся делом: стал молча отрывать от меня присоски. Я взялся помогать: какой смысл сидеть, тупо глядя в пространство? Народ вокруг оживился, задвигался. Послышались первые реплики.
— Все нормально?
Я встретил взгляд Дроботецкого. Шеф был собран, сдержан.
— Да.
— Поговорим?
Говорить мне не хотелось. Мне вообще ничего не хотелось — кроме как повалиться на пол в маленькой темной комнате… Нет, лучше на матрац! Повалиться, и, лежа на нем, долго и страстно жалеть себя, любимого. Вслух я сказал иное:
— Поговорим.
Патрон был великолепным психологом. Отметил мое состояние и предложил:
— Пойдем в мой кабинет.
Я ответил благодарным взглядом: надоело чувствовать себя подопытным кроликом; если уж и разговаривать — так там, где ушей поменьше.