Тропой священного козерога, или В поисках абсолютного центра
Шрифт:
Катхак по-таджикски. Ясное дело, что с таким чаем народ быстро разошелся. Яша дал Ирине сигнал. Она уже была в униформе, выглядела как классическая персидская танцовщица, и даже мейк-ап был соответствующий. Однако недоставало главного — тюбетейки! Дело в том, что здесь принято во время перформанса засовывать танцорам деньги под тюбетейку. Нет убора — нет денег! Благо, этот недостаток удалось быстро ликвидировать: кто-то из Яшиной труппы дал Ирине вышитую памирскую шапочку. Она вышла в центр круга, Яша взял свой хорн, бэнд ударил по струнам, включилась перкуссия, процесс пошел... Для Ирины это было практически первое выступление перед подобной
Со всех сторон на танцплощадку бросились поддавшие молодцы, включившись в зикр. Время от времени кто-нибудь из них доставал из кармана купюру и, покрасовавшись с ней в высоко поднятой руке, или даже обойдя весь круг вдоль столов, подходил, наконец, к Ирине и демонстративным жестом вставлял деньги ей под шапочку. Та периодически перекладывала ассигнации оттуда себе за пазуху, в расшитую жилетку, но на «паркет» выскакивали новые плясуны и схак продолжался. Через некоторое время Ирина оказалась набита деньгами буквально по самое горло, а народ все продолжал расходиться.
Магия танца. Традиция одаривать деньгами танцующего артиста имеет давние магические корни. Смысл здесь в следующем. Танец, как известно, в наибольшей степени, по сравнению с другими видами искусств, связан с экстазом. Экстатическое же состояние издревле рассматривалось как некая одержимость чем-то сверхъестественным, божественным. Таким образом, танцор выступает как медиум-шаман, связывающий в момент перформанса этот мир и потустороннюю реальность, а тело его становится вместилищем духа. Стало быть, если мы обратимся теперь к этому духу с какой-либо просьбой, то он может донести ее «до неба», высшим силам. Но для этого духа надо как-то «подмазать». Иными словами, если тело артиста — живой алтарь, то на этот алтарь требуется возложить жертву. Роль такой жертвы в данном случае выполняют деньги или любые иные дары.
Считается, что чем выше степень экстаза артиста, чем более он одержим, — тем более высокий дух вселился в его тело. С точки зрения философии искусства здесь можно говорить об уровне эстетического совершенства, а с точки зрения психологии творчества — о совершенстве техническом. Чем выше техника — тем выше эстетический и инспиративный уровни соответственно. Таким образом, чем лучше артист выступает (с точки зрения публики, по крайней мере) — тем ближе он к божеству и тем больше шансов, что через него на контакт выходит высокий и могущественный дух.
Люди, выходящие с деньгами к артисту, исполняют часть ритуала, цель которого — умилостивить духа. Во-первых, они сами пляшут, как бы стараясь понравиться духу и одновременно еще более раззадорить танцора, усилить его инспирацию. Этой же цели служит и предварительная демонстрация денег. Чем больше их в руке — тем круче это должно зажигать шамана, от творческого состояния которого зависит, в конечном итоге, финальный контакт с Небом и духами небесной иерархии соответствующего уровня. Кроме того, Небо, по древним поверьям, реагирует в соответствии с щедростью просителя. Отсюда — опять же, стремление дать артисту купюру покрупнее. Хотя в наше профаническое время многие пытаются обмануть высшего судию и идут на чисто внешний эффект, предпочитая
В тот вечер Ирине накидали где-то с полштуки — чуть ли не полугодовую зарплату среднего советского инженера. А потом еще пришли заказы, и она выступала уже не только на обрезаниях, но и на свадьбах, причем — в сопровождении настоящих народных музыкантов, из самой, так сказать, аутентичной среды.
Высшие канализации. Как-то вечером я прогуливался по улице Ленина. Неожиданно встретил Сашу. Присели на лавочку, закурили, разговорились. Саша тоже собирался сваливать из Союза и прорабатывал возможные варианты. Главной его мечтой был Нью-Йорк. Туда же рвался Рыжий. В Городе Желтого дьявола давно обитал один из их общих югославских приятелей по ВГИКу, маня собственным примером в заповедное, как тогда казалось, Зазеркалье.
— Я, конечно, понимаю, — сказал мне тогда Саша, — что высшая цель — это тишина и спокойствие где-нибудь на природе, где тебя никто не достает и ты можешь заниматься собственными делами, как Рам, к примеру. Однако прежде требуется пройти через все высшие канализации, так как без этого, опять же, как проклятый, не будешь себя чувствовать полноценно...
Я был с ним полностью согласен. Высшие канализации манили и меня. Билет ТУДА, в отличие от Саши с Рыжим, уже почти лежал у меня в кармане. Оставалось только паковать чемоданы. Мы зашли с Александром в бар, выпили водки. Как положено — не из пиалы, а из рюмки. Это был в то время первый душанбинский бар я-ля Вест. «Высшие канализации начинаются отсюда», — подумалось мне.
— Ну, Саша, давай, за все высшее!..
Мы чокнулись, выпили, накатили еще. И уже очень скоро я, Ирина, Сокол, Вера, Татьяна и еще целый ряд наших знакомых, не упомянутых в этой книге, отправились в долгое жизненное странствие туда, на Запад, откуда, согласно распространенной на Востоке древней легенде, пришло великое знание.
Часть III. Девяностые
27. Last trip
Свою последнюю поездку в Таджикистан я совершил в 1991 году, уже обремененный опытом высших канализаций и пришедшего с Запада великого знания.
Моей первой стоянкой на пути в Душанбе стал Питер. В то лето я устраивал в Северной столице выставку одной начинающей американской художницы, с которой незадолго до этого познакомился в Нью-Йорке. В город на Неве мы прибыли с Соколом и его приятельницей Урсулой поездом из Берлина, а Виктория (так звали художницу) прилетела на следующий день из Штатов.
Вернисаж. Выставка проходила в большом холле лектория общества «Знание» на Литейном. Полагаю, это была первая публичная выставка современного американского искусства в Питере, организованная сугубо частным образом. Всю экспозицию Виктория привезла с собой, упакованной в гигантский рулон. Это были пять картин размером метра полтора на пять каждый, образно представлявших символический цикл жизни человека от момента зачатия до отхода души в иные миры. Композицию дополняли двенадцать вещей размерами в среднем метр на полтора, на которых изображались различные лица и фигуры, напоминавшие мне каландаровские привидения. Вся живопись была сделана черной и цветной гуашью на белой ткани, наклеенной на толстый ватман.