Тропы Междумирья
Шрифт:
— Вы же всегда плевали на законы! Никто не смеет вам запрещать!
— Ох, детка, смеют! Ещё как смеют! А теперь извини, мне нужно переговорить с Дамиром.
И воительница, отодвинув меня с дороги, отправилась к командиру.
Мне осталось только повернуться к Олегу и признаться:
— Я не понимаю. Совсем ничего не понимаю.
— Это нормально, — улыбнулся некромант. — Просто ты не привыкла думать такими категориями. Но я верю, ты сможешь. Ну, давай, сопоставь факты.
Я честно попыталась припомнить всё, что знаю о Вербе, но в голову упорно лезла
— Верба, урождённая княжна Вербина айр Астэр — лучший фехтовальщик из всех, кого я видела. Каким-то образом почти моментально перемещается с места на место, и всегда оказывается там, где война. Но тут вот ударилась в какой-то дурацкий нейтралитет! — добросовестно начала перечислять я. Вслух думалось легче. — Ещё она знает больше, чем говорит. Намного больше. Иногда мне кажется, что она знает вообще всё. Но она не ведьма, не магичка, я в ней вообще никакой магии не чувствую.
— Я же говорю, это не магия. Это другая категория. Вспомни, о чём мы только что говорили!
— Хочешь сказать, что она — богиня? — Предположение звучало так бредово, что я нервно расхохоталась. — Этого не может быть, она же живой человек, у неё муж, дети…
— Нет, не богиня, — тряхнул чёлкой Олег, — Скажем так, глашатай высших сил. Что-то типа пророка или жреца, пользующего особой благосклонностью своего покровителя. А уж какие тут у вас покровители могут быть — это я не в курсе.
— Разящий, Музыкант, Праматерь и Хранитель Врат, — перечислила я, вспомнив лекцию Тихони. — Война и мир, жизнь и смерть. Думаешь, Верба — война?
— Да уж явно не мир!
— Мир тут, насколько я поняла, скорей в значении 'быт'. Обычная жизнь. Может наёмник быть воплощением обычной жизни, если он по совместительству ещё и менестрель? Ведь не зря же она именно с Лайсом ходила!
— Сама же сказала — Музыкант. Так почему бы и не менестрель! Но если на самом деле хочешь потягаться с загробным миром, тебе остальные двое нужны. Те, которые отвечают за жизнь и смерть. Есть идеи, кем они могут быть?
— Издеваешься? Я же не могу знать всех! Или, думаешь, все здешние боги в один прекрасный момент выстроились в колонну и пошли со мной знакомиться?
— Зря ты так! Я бы пришёл, если бы узнал, что по моему миру олла бегает. Так что думай и вспоминай.
— А если вспомню — ты мне поможешь?
— Марго! — Олег поморщился, осмотрелся, выбирая местечко почище, и в итоге уселся на торчащую из баррикады доску. Кивнул, приглашая меня устроиться рядом. И только после этого продолжил. — Ты не понимаешь, о чём просишь. Это же не просто заклинание, которое произнёс — и дальше побежал. Это обряд, который готовится несколько дней, а то и месяцев. Подгадывают фазу луны, какое-нибудь равноденствие, или знаковую дату для воскрешаемого. Составляют звёздные карты, ищут подходящее место. Пытаются хоть как-то предварительно наладить связь с той стороной. Некоторые медитируют, или просто зельями накачиваются до состояния полутрупа. В общем, дофига работы. А ты мне предлагаешь этим заняться прямо сейчас и без подготовки.
— Если будем ждать — тело испортится!
— А если ждать не будем — испорчусь я. С чего ты вцепилась именно в это тело? Тут и других подходящих полно. Раны заштопать — и можно эксплуатировать.
Я украдкой посмотрела на труп Итьера. Выглядел он как живой: ни ран, ни ссадин. Как будто спит. А если смотреть сбоку, то не видно закрытый повязкой глаз и можно представить, что это Флай. Очень легко представить, особенно в темноте.
— Это его брат, — произнесла я. Почему-то шёпотом. — А тот, которого надо вернуть, мой жених.
— Этот — тоже в некотором роде жених.
— Ну да. Сложно всё. Но мне тот нужен.
Олег ничего не ответил. Закрыл глаза и сидел так несколько минут, сосредоточенный и бледный. Даже чуть более бледный, чем обычно.
— С тобой всё в порядке? — наконец решилась прервать молчание я.
— Да, в норме, — Судя по голосу, нормой там и не пахло. Так же отрывисто и хрипло он разговаривал в эльфийском плену, когда раненый шёл по лесу.
Ну точно! Я мысленно назвала себя идиоткой! Он же нарвался на меч, когда полез меня защищать от того эльфа…
— А ну руку покажи! — велела я. Олег лениво шевельнул правой. Нормально поднять он её толи не хотел, толи уже не мог.
В темноте кровь, стекающая по предплечью, казалась почти чёрной. И не особо отличалась на вид от той смеси чужой крови и местной пыли, которой были с ног до головы покрыты мы оба. Неудивительно, что я не сразу заметила тонкий, но довольно глубокий порез!
— Ты с ума сошёл? Почему сразу не сказал?
— А что говорить-то? Подумаешь, поцарапали слегка. От этого не умирают. Сейчас ведьмы наши освободятся — посмотрят. Лучше ответь пока на несколько вопросов. Братья родные были?
— Да.
— Когда тот, первый, умер?
— В этот Белльтейн. Ночью.
— Ну хоть что-то. Смерть, я так понимаю, насильственная? От чужой руки? Последние слова были?
— Угу.
— И? Из тебя что, клещами всё вытягивать?
Я поёрзала на доске. Говорить было нелегко, каждое слово вызывало перед глазами волну воспоминаний. Воспоминаний, которых я так старательно загоняла поглубже, чтоб не мешали жить. А они всё-таки выползли, гады.
— Он дурой меня назвал.
— О, мне уже нравится этот парень! А что-нибудь посущественнее было? Предсмертные клятвы там, проклятья, обещания?
— Ну… он сказал, что будет любить меня до смерти. Это считается?
— Лучше бы, конечно, и после смерти. Но, в общем, неплохо. Есть с чем… работать.
— Так ты мне поможешь?
— Попробую. Одно условие…
Олег завис, не договорив фразу. Я хотела шутливо пихнуть его в бок, чтобы поторапливался, но заметила, как он судорожно цепляется здоровой рукой за доску, чтоб не упасть. И всё равно заваливается назад.
— Идиот! — буркнула я, пытаясь удержать парня от падения. И уже открыла рот, чтоб позвать кого-нибудь из ведьм, но тут помощь пришла сама, причём совсем с другой стороны.