Тропы Раздора. Восстание
Шрифт:
Где-то у пирса не на жизнь, а на смерть бьются Ида и Гжодрас. Тарк должен быть там – жизнь ребёнка будет стоить сотен, а то и тысяч, если Диннат Ралиньен скроется с кристаллом. Но как объяснить это матери, что вот-вот потеряет сына?
– Кого ты просишь, Альяна? Открой глаза – он из Братства Эбена! – рядом возник крупный мужчина с опалённой бородой, просто, по-крестьянски одетый. – У них камни вместо сердец! Дай только перерезать кому-нибудь глотку во славу Императора, – последние слова подчёркнуты особенно издевательским тоном, –
Тарк смерил мужчину ледяным взглядом. Вот она, репутация Братства среди народа. Во всей красе.
– Что, язык проглотил?! – мужчина ничуть не испугался – пережитое потрясение, казалось, совсем лишило его страха.
Помогать людям и получать в награду презрение – удел Братства Эбена. Доказывать всем и каждому, что ты – доблестный, самоотверженный, достойный? Безнадёжно. Люди видят то, что хотят, вокруг высот человеческого духа всегда вертится свора шакалов, готовых низринуть, унизить, обгадить – лишь бы ничто не высилось немым укором их ничтожеству.
Если человек отказывается видеть, как Тарк рискует жизнью, дабы спасти из огненного ада население целого города – что вообще можно ему доказать?
– Раз такой умный, сам и спасай, – агент круто развернулся и пошёл прочь.
Сзади доносятся вперемежку пустые угрозы и мольбы о помощи. Тарк остался безучастен и к тому, и к другому. Он устал от попыток разорвать порочный круг – доказывать людям, что Братство Эбена живёт ради благополучия Империи. Обывателю не понять, что благополучие Империи – далеко не всегда благополучие каждого её жителя. Осознание этого – тяжкая ноша, что несёт на плечах каждый член Братства.
Сейчас благополучие Империи – как можно скорее добраться до Иды и Гжодраса. Корить себя, размышлять о последствиях выбора и предаваться терзаниям совести – потом.
Тарк со всех ног летит к пирсу. Мимо проносятся пустые дома, однообразные фасады сливаются в сплошную нить для погружённого в себя агента. Несколько раз в проулках вдоль улиц мелькнули повстанцы – эльфы бросаются следом, но куда им угнаться за быстроногим Тарком!
Звуки боя всё ближе. Скрежещущий голос – не иначе, Вальпаций – отрывисто бросает команды, слышны и гортанные эльфийские выкрики.
Взору вынырнувшего из переулка агента предстала окровавленная груда тел. Имперцы теснят врага к воде, эльфы упорно сопротивляются, уступают пространство медленно, дюйм за дюймом. Глаза вычленили в общей свалке знакомый тонкий силуэт.
Ида.
Короткие парные клинки девушки прорубают дорогу сквозь гущу врагов к пирсу, что заняла группа отчаянно обороняющихся эльфов. Узкий проход сводит численное преимущество легионеров на нет, повстанцы с лёгкостью отбиваются от атак. Тарк пригляделся – в дальнем конце пирса видны несколько фигур. Эльфы скрестили руки, на лицах – холодное спокойствие наблюдателей. Один держит в руках обмотанный плащом свёрток. Из-под неприкрытого участка в проблесках солнца – неужто небо наконец проясняется? – сверкает глянцевая
Дыхание Тарка перехватило. Диннат! Негодяй каким-то образом заполучил кристалл и теперь намерен удрать!
Ноги сами рванулись вперёд. Методичные движения – удар, уклон, защита, снова удар – разбрасывают эльфов, словно осенние листья на ветру. За Тарком остаётся просека, по краям – изуродованные тела, недвижимые или ещё стонущие. Воспряли легионеры – пример Тарка воодушевил солдат. Люди теснят врага, гладиусы в натруженных руках расширяют оставленную агентом тропу, ритмичное уханье дюжин глоток сопровождается гулким топотом.
Тарк сравнялся с неистовым стальным вихрем – клинками Иды. В суматохе девушка чуть не снесла агенту голову; меч замер на расстоянии ладони от шеи.
– Тарк!.. – одновременно с возгласом наместница резко сменила направление атаки. Лезвие вонзилось в живот ближайшего эльфа.
Ида выглядит неважно. На теле – несколько ран, неглубоких, но достаточно серьёзных, если не заняться лечением. Волосы комьями облепили бледное лицо, глаза нездорово, лихорадочно блестят, грудь тяжело вздымается при каждом вдохе. Девушка выглядит крайне нервной – более, чем обычно бывает в бою.
Причина нервозности открылась агенту спустя мгновение:
– Тарк, у Динната мой отец! – последнее слово Ида не произнесла – натужно выкрикнула. Слово сопроводил скрежет эльфийского меча – тот столкнулся с выставленным для защиты оружием наместницы.
Агент коротко кивнул. Сталь в руке засвистела – в том, как косит ряды повстанцев Тарк, читается удвоенное усердие.
Солдаты упорно продвигаются к краю пирса. Решимость эльфов, напротив, тает как первый снег. Не все они фанатично преданы делу, порой в раскосых глазах мелькает обычный страх.
Агент выдернул меч из очередного поверженного врага. Отбил неуклюжий выпад – и осознал, что за неплотной шеренгой эльфов – те, из-за кого весь кавардак.
Стороны замерли. Во главе имперских солдат – Тарк с усталым, без эмоций, лицом, пропитавшаяся кровью одежда из чёрной превратилась в бордовую. Рядом вспарывает воздух клинками Ида. В глаза девушки страшно смотреть – столь тяжёл взгляд.
Напротив – Диннат Ралиньен, с кривым ножом у горла скорчился Фригет. Предводитель повстанцев, напротив, не выказывает признаков слабости, в тонких чертах – лишь спокойная уверенность.
Тарк чертыхнулся – кристалла уже не видно.
Чуть впереди прикрывает Эллиата. Ладонь покоится на рукояти клинка за спиной – эльфийка готова пустить оружие в ход. В отличие от командира, спокойствие изменило воительнице – плотно сжатые губы превратились в ломаную линию, в хищном прищуре глаз таится злоба. Эллиата возглавляет оставшихся бойцов – шестерых измотанных, отчаявшихся эльфов, чья единственная отрада – подороже продать свои жизни.
Агент ощутил тычок в плечо.
– А, вот ты где, – раздался над ухом знакомый грубый голос.