Тропы зазеркалья
Шрифт:
Когда он закончил, Фабер, уже одетый, сжимая в руках жертвенный нож, застыл над заложницей.
— Не вздумай, Дмитрий Семеныч, — предупредил Вяземский. — Понимаю, что она тебя обидела, но это наш билет отсюда без бойни, я и так слишком много народу убил, чтобы до тебя добраться. Не хочу заниматься геноцидом этого маленького клана.
Фабер еще несколько секунд постоял, покачивая в руке ритуальный нож, потом сунул его себе за пояс и повернулся к Вяземскому.
— Фу, — выдохнул он с облегчением, — отпустило. Спасибо, Радик, а то на меня словно пелена упала, все внутри просто требовало ей глотку перерезать, а ведь я не злой, даже не дрался никогда. А сейчас был почти
Радим подошел к антиквару и, вытащив из-за ремня нож, сунул его в рюкзак.
— Извини, но это не твой трофей. Я его выгодно пристрою.
— Не претендую, Дикий, я и так тебе задолжал. Верни меня домой, и я тебе хорошо заплачу. Сам знаешь, мое правило, каждая работа должна быть оплачена.
Радим кивнул.
— Верю. Но учти, дешево ты не отделаешься, дорого мне встала операция по твоему освобождению. И вот еще что, ты мне зеркало фрейлины Марии Медичи отдашь, не надо его оставлять его в руках людей, которые не понимают, с чем играют.
— Забирай, конечно, — без сожаления заявил Фабер. — Я его, правда, как вернемся, разбить хотел, околдовало оно меня, но думаю, ты с ним справишься. Ладно, как выбираться будем?
Радим ничего не ответил, только присел рядом с телом маркизы. Оказалось, она уже пришла в себя, но шуметь не стала, и только бешено вращала глазами.
— Ты меня понимаешь? — перевернув ее на спину, поинтересовался Вяземский. — Если да, кивни.
Пленница кивнула и что-то промычала.
— Э, нет, тряпочка останется, — покачал головой Радим. — Так что, помалкивай и слушай. Я не желаю тебе зла, хотя твои люди охотились за мной, и я их убил. Других пока не тронул, кроме этого, тихо пришел. И хочу так же тихо уйти. Ты будешь моим гарантом. Мы доберемся до зеркала, я тебя оставлю там. Освободишься сама, я знаю, ты можешь. Так что, не сверкай глазами, все с тобой хорошо будет. Итак, ты не дергаешься, твои люди не дергаются, мы уходим, все живы. Ты дергаешься, твои люди на меня нападают, я перерезаю тебе глотку, потом устраиваю побоище. Может, они меня и завалят, но убью я многих. Ну да, тебе уже все равно будет. Итак, ты все поняла?
Кивок.
— Молодец, — похвалил Радим. — Вариант номер один? Всем хорошо, мы уходим без крови?
Маркиза еще раз кивнула.
— Отлично, — Радим помог женщине подняться на ноги. — Тогда пойдем, тряпку не выну. Есть среди твоих, кто знает язык русов?
Новый кивок.
— Хорошо, значит, они меня поймут. Не дури, и все останутся живы.
Радим перехватил поудобней кукри и подтолкнул маркизу де ля Валет к выходу. Часть плана удалась, осталось выполнить вторую — вернуться домой, и она была куда как сложнее, чем первая.
Глава 15
Глава 15
В коридоре было пусто. Они дошли до лестницы и стали подниматься. Ступени заканчивалась дверью из толстых потемневших от времени досок. Радим толкнул ее, и она без каких-либо проблем открылась.
Маркиза сама повернула направо, и Вяземский последовал за ней. Фабер замыкал процессию и тащил тяжелый рюкзак. Сейчас Дикому была нужна максимальная мобильность, а тот с обвесом из мечей сильно сковывал движения.
Вот и главный холл терема, направо двери, налево двери, лестница по центру, на ней женщина, в руках которой плетеная корзина с неизвестным содержимым. Она какое-то время, не веря своим глазам, смотрела на госпожу с кляпом во рту и двух чужаков, потом бросила корзину и, завизжав, ринулась прочь, что-то крича на французском. Что она кричала, Радим не разобрал, скорее всего, звала на помощь.
—
Прошло секунд двадцать, когда дверь справа распахнулась, и оттуда выскочили сразу два мужика в красном. Еще трое заскочили с парадного крыльца. Все они, увидев приставленный к горлу госпожи нож, замирали в различных позах. Один даже застыл с поднятой ногой, потом, правда, все же опомнился и опустил ее на пол. С другой стороны лестницы, видимо, там был выход на задний двор, прибежали шестеро воинов, которые там тренировались. Скорее всего, сбежавшая барышня позвала их через окно. За ними пожаловал мужик с молотом в руках, в плотном кожаном фартуке. Сверху спустились какие-то женщины и пяток подростков, и все это время вокруг стояла мертвая тишина. Короче, набежали человек двадцать пять.
— Все собрались? — поинтересовался Радим. — Кто меня понимает, шаг вперед, он остальным переведет.
Вышел один из красных, с обнаженным двуручником на плече.
— Йя тебья понимаю, — произнес он с сильным акцентом. — Но ти говоришь меленней.
— Хорошо, — кивнул Вяземский. — Итак, мы уходим. Крови я не хочу, поэтому ваша главная еще жива. — Он сделал паузу, чтобы лягушатник переварил сказанное. — Я клянусь, что не трону ее, если вы не нападете на меня и на моего друга. Если нет, я сначала перережу глотку ей, потом убью всех вас. Это я могу. Мы уходим, за нами никто не идет, госпожа маркиза вернется через пару часов. Мне ее жизнь не нужна, ваш клан уже достаточно заплатил за то, что вы похитили этого человека, — Радим мотнул головой в сторону Фабера, — и отправили за мной охотников. Пять ваших воинов, хорошая цена за мое беспокойство. Ты хорошо понял, что я сказал?
Мужик, вслушивающийся в чужую речь, после долгой паузы кивнул.
— Тогда переводи остальным, — приказал Вяземский, — и мы пойдем, если вам, конечно, не охота поиграть в героев.
Красный кивнул еще раз и затараторил по-французски. Воины, похоже, все знали русский, это Радим понял по тому, как они реагировали на его слова. А вот подростки и женщины нет. В основном перевод был для них.
— Ти горантируюшь ей жизнь? — поинтересовался кузнец.
— Я гарантирую, что оставлю ее там, куда мы направляемся, живой и невредимой, — заверил Вяземский. — Она освободится и явится сама, мне не нужна кровь и вражда. Просто вы забрали не того человека, и я пришел за ним.
— Идьите, — наконец, решил красный, — но йя пойду с вами, я не будью вам мешьять, я беспокьеюсь о госпоже. У менья ньет резьена тебье верить.
Радим прикинул расклад. В принципе, вариант приемлемый, нужно бросить им кость, чтобы они успокоились.
— Пойдем, но предупреждаю, одна глюпость, — Радим специально выделил слово, произнеся его с акцентом, — и я положу вас обоих там, где ты ее задумаешь. Как я сказал, мне не хочется крови, но я готов ее лить, вы мне никто. Мы поняли друг друга?
Фабер, стоящий чуть в стороне, бросил на Вяземского странный взгляд. Радим, заметив его, улыбнулся.
— Что, Дмитрий Семёнович, удивлены, моей метаморфозой? Да, я стал другим, сильно другим. Изменились интересы, изменились приоритеты, изменилось отношение к жизни и смерти. А теперь пошли, — он слегка отодвинул лезвие кукри от горла маркизы и легонько толкнул ее в спину левой рукой.
Женщина поняла все правильно и сделала шаг.
Так они покинули терем, лягушатники тронулись следом, всей толпой, но им, скорее, было любопытно, чем у них были какие-то планы по геройству.