Троя. Падение царей
Шрифт:
– Раз Антифон мертв, тогда не знаю. Может, один из военачальников. Может, Полит.
– Это хорошие новости, – сказал тучный Менелай, повторяя слова своего брата Агамемнона. – Я имею в виду – хорошо знать, что не Гектор возглавляет оборону. Думаю, мы должны попытаться снова атаковать стены.
– Ты обезумел? – взревел Одиссей, вскочив на ноги и перевернув свое кресло, которое с грохотом упало на пол. – Клянусь яйцами Аполлона, после вчерашней бойни ты снова пошлешь людей на верную смерть? Сколько людей мы потеряли – три сотни, четыре?
– Мой
– Менелай ни разу в жизни не подавал хороших идей, – огрызнулся Одиссей. – Он следует за тобой повсюду, как щенок, тявкает, когда ты ему велишь, и иногда мочится на твои ноги. Это твой проклятущий план, Агамемнон, и мне бы хотелось знать, зачем он тебе понадобился. Потому что, в отличие от твоего щенка, ты не дурак.
Агамемнон побледнел, его темные глаза стали злыми.
– Я тоже хотел бы узнать, почему мы снова должны послать наших воинов на верную смерть, – мягко вставил Менестеос из Афин.
Агамемнон глубоко вздохнул.
– Вчера группа моих воинов сумела взять часть стены и удержать ее на короткое время, прежде чем их отбросили перебежчик Банокл и его люди. Если бы храбрый отряд воинов сумел захватить и удержать всего лишь часть стены, мы могли бы послать вслед за ними вверх по лестницам сотни человек. Троянцы не смогут их остановить. Но нам нужны самые храбрые бойцы, желающие рискнуть жизнью за наше дело.
Он оглядел комнату, и глаза его остановились на Ахилле.
– Я не буду впутываться в это безумие, – сказал царь Фессалии. – Я и мои мирмидонцы больше не станем принимать участия в самоубийственных атаках на стены.
– Итак, – ледяным голосом сказал Агамемнон, – наш великий воин Ахилл боится…
Ахилл встал и одним быстрым шагом очутился перед Агамемноном, кончик его меча слегка уперся в горло микенца. Это было сделано так быстро и так грациозно, что никто не успел пошевелиться. Одиссей увидел, как Патрокл положил руку на рукоять меча, то же сделали и два телохранителя Агамемнона.
В мегароне воцарилась мертвая тишина.
Агамемнон, не мигая глядя в глаза Ахилла, продолжил:
– Я хотел сказать, что Ахилл боится за жизни своих людей. Это понятно, и это свойственно истинному предводителю. Доблестные мирмидонцы до сих пор были крайне важны для нашего успеха.
Ахилл мгновение подождал, потом вложил меч в ножны.
Не отрывая глаз от Агамемнона, он вернулся к своему сиденью.
– Мы все люди чести, – продолжал Агамемнон. – Ахилл – наш лучший воин, и никто не сомневается в храбрости его земляков. Но, если придется, мы будем атаковать без фессалийцев.
– И без итакийцев, – вставил Одиссей. – Мои люди не станут карабкаться на стены к верной гибели. Ты можешь получить моих лучников и мой лук Акилину, чтобы защитить своих воинов с земли, но больше не получишь ничего.
– Так тому и быть, – холодно проговорил Агамемнон. – А каков твой план взятия стен, Рассказчик историй? Или ты здесь только для того, чтобы плести
Чернобородый Мерионес встал и сердито сказал:
– Царь Итаки сотни раз доказал, чего он стоит в битве. Если бы не он, все мы еще толпились бы на другом берегу Скамандера.
– Да, да, – нетерпеливо добавил старый Нестор, – мы все здесь – воины. Я сражался в сотнях битв еще до того, как молодой отец Ахилла решил его породить. Но что я хотел бы знать, царь Агамемнон, так это зачем тебе понадобились здесь все мы, раз ты решил послать на лестницы лишь отряд твоих людей.
– Атака будет такой же, какой была вчера, – терпеливо повторил царь битв. – Со всеми лестницами и со всеми людьми, каких мы сможем собрать. Троянцы не должны знать, на какое именно место мы нацелились.
– И куда же мы нацелились? – спросил царь Пилоса.
– Нашей целью будет южная стена рядом с Великой Башней Илиона. Если мы сможем взять и удержать малую часть стены, мы получим доступ к Великой Башне. Потом у нас будут два пути – вниз по ступеням южной стены или вниз по ступеням внутри башни, которая, как вы знаете, открывается позади Скейских ворот. Нам хватит всего шести человек, чтобы ворота и город стали нашими.
Одиссей ждал на безопасном расстоянии от южной стены с огромным луком Акилиной на плече, пока западные войска собирались для нового штурма. Эта атака не должна была застать защитников врасплох. Одиссей видел, как солнце блестит на шлемах троянских воинов, стоявших вдоль стены.
Несмотря на свои потери, Агамемнон смог все-таки собрать больше тридцати тысяч воинов для штурма. Царь Итаки высчитал, что за троянскими стенами осталось не больше пяти тысяч воинов – защитников города. «Пока это должно считаться огромным количеством», – подумал он.
Самый последний план Агамемнона мог сработать, хотя вряд ли. Каждый прошедший день, каждая неудачная атака убеждали Одиссея в том, что единственный способ взять город – это хитрость.
Лестницы лежали наготове. Они были сделаны из дуба с подножья Иды и скреплены кожаными веревками. Лестницы были тяжелыми, и требовалось шесть человек, чтобы поднять каждую из них на стену.
По команде атакующие, подняв лестницы, побежали с ними к подножию стены. Спустя несколько мгновений десятки лестниц были вскинуты вверх, и по ним ринулись воины в доспехах.
Одиссей отступил на несколько шагов, наложив стрелу на тетиву, и стал ждать, как ждали и защитники Трои. Троянцы выжидали, пока каждая лестница будет полна воинов, прежде чем оттолкнуть ее от стены. Одиссей ждал, когда защитники свесятся с укреплений, чтобы сдвинуть лестницы с места.
Бородатый троянский воин, державший лестничный шест, потянулся с верха стены, чтобы зацепить шестом лестницу и отшвырнуть ее вбок. Одиссей разглядел крошечный белый лоскуток между шлемом и защищающими шею человека доспехами, навел Акилину и отпустил тетиву. Стрела пронзила горло троянца, тот полетел со стены.