Троянский мордобой
Шрифт:
— А кто деХГжал доспехи, а?!
— Так, погодите, — вмешался Агамемнон. — Вы оба – достойные воины, и у обоих справедливые доводы в свою пользу...
— Хуя себе справедливые, — проворчал Большой Аякс.
— Заткни ебальник, — шёпотом посоветовал ему Менелай.
— И поэтому решить, кому достанется доспех Ахилла, должно соревнование, — закончил Агамемнон.
Было принято решение провести турнир из трёх дисциплин: борьба, бег и проверка реакции. В соревнованиях по борьбе выиграл Аякс, потому что итакиец сбежал
— Итак, — громко заявил Агамемнон. — Побед у вас поровну, поэтому всё решит испытание реакции.
Одиссей и Аякс встали друг против друга по разные концы стола, глядя друг другу в глаза.
— Перед вами шлем Ахилла, — сказал царь Микен. — Тот, кто наденет его себе на голову, будет признан победителем. Готовы?
Цари кивнули.
— Три! — крикнул Агамемнон.
Пальцы соперников медленно дрожали от напряжения.
— Два!
Все остальные цари невольно подались вперёд, боясь упустить момент.
— Один!
— Ой, гевалт! — вдруг завопил Одиссей, глядя влево. — Тысяча чеХГтей!
— Где?! — взревел Аякс, повернувшись в ту же сторону. — Где тысяча чертей?!
— Тупой гой, — услышали все присутствующие приглушённый шлемом голос царя Итаки.
— Что?! — заорал царь Саламина, осознав, что он только что проиграл очко, доспехи и самоуважение. — Это не по правилам, каналья!
— Ну, — замялся Агамемнон, только сейчас прекративший искать взглядом чертей. — Вообще это не запрещалось, так что...
— Как это так что, канальи?! — взревел благим медвежьим рёвом Большой Аякс и направился к выходу из шатра. — Всё! Хватит! Ноги аяксовой тут больше не будет!
— Слушай, тёзка, — обратился к нему Аякс Оилид. — это же просто доспе...
Схватив в охапку Малого Аякса, Большой направился в сторону лагеря саламинцев, приказав собирать вещи и закинув протестующего Оилида в ближайший дорожный сундук.
— Меня-то за что, сука! — забился тот внутри. — Выпусти!
— Я сказал, что ноги аяксовой тут не будет, — отрезал Аякс Теламонид. — Без обид. Имя есть имя.
— Пиздец, дали боги тёзку, — простонал сундук обречённо.
Глава 17
Отъезду царей никто не препятствовал. Поскольку после кончины Ахилла успокоить Большого Аякса никто не решился. А единственный переговорщик в этот момент, приплясывая, примерял новые доспехи. Когда же паруса саламинцев и преследующих их локридцев скрылись за горизонтом, оставшиеся военачальники собрались на военный совет.
— И как теперь будем брать Трою, когда мы проебали ещё и Аяксов? — мрачно поинтересовался у присутствующих Агамемнон.
Все цари, включая наконец переставшего выпячивать новые доспехи Одиссея, потупили взгляд,
— Заебись, — вздохнул тот. — Пришли к тому, с чего начали, только без Ахилла, Аяксов и...
Царь оказался крайне бесцеремонно прерван шумом, доносившимся с улицы. Постепенно какофония тревожных криков, топота ног и чьих-то воплей стала резче и отчётливее. Вскочив со своих мест, цари схватились за оружие, когда в шатёр, откинув полог, стража затащила до тошноты знакомого Агамемнону военфилософа.
— Вы не имеете никакого права! — заверещал тот. — Народ имеет право знать прав...
Удар царской обувью промеж поджатых ног заставил военфилософа взять пару высших октав, достойных лучших певцов Древней Греции.
— Ты опять выходишь на связь, мудила? — вежливо спросил у него Агамемнон. — Хули ты тут забыл, говно обосранное?
— Я узнал, что у вас возникла проблема со штурмом Трои! — воскликнул пленник. — И я готов предложить свои услуги! Я же не просто амфоры рисую, я военфилософ!
— Ктобля? — переспросил Менелай.
— Военфилософ! — повторил рисовальщик ваз громко и отчётливо.
— Это ещё что за хуй? — по-спартански поинтересовался царь самого воинственного города Ойкумены.
— Вы что, не знаете, кто я такой?! — тут же впал в истерику военфилософ тряся поворачиваясь то к одному царю, то к другому и размахивая при этом бородой словно флагом.
— Да вы знаете, сколько народу подписано на мои амфоры?!
— Меньше, чем останется от тебя кусков, если ты не перейдёшь к делу, — веско пообещал ему Агамемнон рычащим голосом.
— Эй-эй, вы без меня тут будете ещё хер знает сколько лет сидеть! — тут же завопила заготовка для жестокого расчленения, примирительно поднимая руки. — Но я готов вам помочь!
— И как же ты можешь помочь нам без аХГмии? — ехидно осведомился Одиссей. — Без солдат осада не очень, а штуХГм — очень не.
— Так вы совершенно неправильно вели осаду! — тут же выдал философ. — За такое всё ваше командование надо в отставку отправить! Нет! Посадить! Нет!!! Зажарить! Да, зажарить!
В шатре воцарилась тишина, прерываемая только тихим поскрипыванием стилуса военфилософа, торопливо записывающего пришедшее в голову выражение на амфору.
— Дайте мне этого шлемазла на пять минут, — тихо попросил Одиссей. — Я его...
— Подожди, Одя. То есть ты, мелкий бородатый хуй, представляешь, как нам взять город, который мы заебались десять лет осаждать? — криво ухмыльнулся Менелай, медленно надвигаясь на незнакомца.
— Представляю? — возмутился тот. — Представляю?! Да я ЗНАЮ! Знаю! Потому что я — эксперт!
Под напором военфилософа отступил даже спартанский царь. Сделав шаг назад, Менелай опустился на свой табурет.
— И как? — буркнул он. Улучив момент, эксперт выбежал в середину палатки и залез на стол, привлекая внимание аудитории.