Троянский мордобой
Шрифт:
— Й... Я... — ответил архитектор, запинаясь. — Ты архитектор, значит, — недобро улыбнулся ему правитель Микен.
— Архитектор, — кивнула жертва.
— А ты вообще учился? — спросил царь, глядя на допрашиваемого как на врага всего греческого народа.
— Д-да... — совсем сник архитектор.
— На очном? — поинтересовался Агамемнон.
— На очном, — кивнул тот. — Я ассистировал великому Растреллосу в строительстве...
— Да меня не ебёт, кому ты что помогал! — заорал Агамемнон, заставив архитектора занимать вдвое меньший объём, чем секунду назад. — Меня ебёт, что если ты на очном учился, что ж ты мне, архитектор, такую машину сбацал, а?
— Ваше микенство, — залепетал архитектор. — Д-дизайн такой.
— Ах дизааайн, — Агамемнон раскраснелся настолько,
— Я не...
— Цырытеллос, я сказал! — рявкнул царь, убедив архитектора временно сменить фамилию. — Я тебя за эту машину не порвал. Но если ты за месяц мне новую машину не сделаешь взамен вот этого... Я тебя на обивку для табуреток пущу!
Разговор со строителями вышел ещё более коротким. Перед теми, кто не успел смыться, с одной стороны выложили пыточные инструменты, а с другой — их собственные пилы, рубанки и прочее. Окружённые мрачными личностями впечатляющей комплекции и с закрытыми капюшонами лицами строители явно чувствовали себя не только не в своей тарелке, но и в чужом подносе, который несли в совершенно не том заведении общепита. А после вдохновляющей речи Агамемнона, сопровождающейся заточкой палачами очень выразительно смотрящихся лезвий, строители поняли намёк, схватили инструментарий и побежали к покрытому лесами колоссу. Цари же, посовещавшись, подселили к ним в палаточный городок небольшое количество маркитанток из числа самых опостылевших характером и скандальностью. Через неделю, по совету Одиссея, в палатках строителей были проделаны окна для наблюдения за внутренней атмосферой и бытом невезучих зодчих и инженеров. Кроме того, их обязали ежедневно собираться на вечерние посиделки вокруг большого костра. Участие в собраниях было не просто обязательным. Каждый должен был прибыть вместе с навязанной ему пассией и участвовать в обсуждении событий прошедшего дня, а также успехов на профессиональном и личном фронте. Шоу быстро набрало популярность среди наименее дисциплинированной части армии, присутствующей на посиделках в качестве зрителей. Это, с одной стороны, снизило дисциплину, но с другой свело на нет пораженческие настроения.
— Я же говоХГил, что эти шлемазлы только и будут обсуждать, кто с кем ёбся, — заявил гордый собой Одиссей на очередном военном совета.
Две недели спустя цари прибыли на стройку для оценки переделанного проекта. Увидев результат, они встали как вкопанные, не в силах подобрать слова.
— Это что? — спросил Менелай, первым подобравший челюсть с пола.
— Это... Л-лошадь, — пояснил архитектор, снова начав запинаться. — Изд-делие КС.
— Чего? — переспросили цари хором. — Н-название так-кое. Зашифров-ванное. — Меня больше волнует, что у неё с ебалом, — нахмурился спартанец.
— Это д-дизайн такой, — ответил ответственный за строительство. — Егип-петский.
— Засунь себе этот дизайн в жопу и египсь с ним сколько хочешь! — заорал царь спарты. — Я не полезу в лошадь с человеческим ебалом!
— Так это д-дизайн такой, — снова попытался оправдаться архитектор.
— Ну всё, — прервал его кровожадно ухмыляющийся Агамемнон. — Карачун тебе, Цырытеллос.
Проект было решено передалсть. И в этот раз руководить стройкой поручили Филоклету, который нашёл замечательный способ мотивации, угощая особо отличившихся рабочих стимфалюхой. Перепуганные рабы, оценив вид и запах зелья, решили впредь работать синхронно и с одинаковым результатом. Благодаря такому решению ни один строитель не оказывался ни первым, ни последним, и не попадал в филиал Тартара на земле, как они прозвали палатку пьющего бригадира. Три недели спустя на закрытом показе царям был представлен первый образец "Изделия КС-2", который царям понравился куда больше. Единственным, кто остался недоволен, оказался Менелай.
— Я в эту хуйню не пролезу, — заявил царь Спарты, в доказательство уперевшись рогами в узкий люк в животе.
— Так сними шлем, — посоветовал Филоклет.
— Иди нахуй, — попросил его Менелай. — Расширь люк и увеличь внутренне пространство! Я на штурм пойду только в шлеме!
— Да как же я его тебе расширю? — поразился
— А меня не ебёт! — огрызнулся царь.
— Сделай так, чтобы я внутри помещался в шлеме!
Вздохнув, Филоклет собрал попрятавшихся по лагерю строителей и приступил к делу, решив простимулировать их дополнительными маркитантками. Это вызвало панику среди рабочих, и они, белые от ужаса, завершили проект за неделю без перерыва на сон, еду и прочие низменные человеческие потребности, опасаясь покинуть площадку. В этот раз все цари скрипели зубами, но одобрили проект; и на следующий день довольный Агамемнон собрал на площади рядом с закрытым Изделием всю армию для вдохновляющей речи.
— Долбоёбы, сука! — воскликнул он. — Ёбаные распиздяи нахуй! Вы десять лет ебётесь в жопу вместо того, чтобы просто взять и захватить эту блядскую Трою!
— Эй, твоё долбоёбское величество! — отозвалась армия. — Нельзя просто так взять и захватить Трою!
— Правильно, пидарасы! — рявкнул довольный Агамемнон.
— Поэтому мы захватим её не просто! Очень не просто! А с помощью...
Армия затихла, косясь то на огромную укрытую тканью статую, то на главнокомандующего.
— Вот этого! — громко крикнул царь и дёрнул за верёвку, срывая покров тайны с чудо-оружия. На плацу воцарилась настолько гробовая тишина, что было слышно, как по рогу Менелая топает бабочка.
— Это что за ёбаный верблюд? — наконец подал голос кто-то из армии.
Глава 18
Ранним утром дворцовых обитателей разбудил шум и грохот несущегося по коридору начальника стражи. Вломившись без стука в царскую опочивальню, офицер немедленно встал по стойке смирно перед царём, который в этот момент был весьма занят государственными делами.
— Вашличеств... ой, блядь, — обратился он к своему монарху, только сейчас осознав, какие важные дела Трои сейчас прерваны по его вине.
— Как же вы меня заебали, — проворчал Приам, прерываясь. — Пизди давай, по какому делу мне посрать мешаешь.
— Вашличество, греки пригнали какую-то хуету на ближайший холм, — доложил офицер. — Оставили охрану. А через пару часов съебались.
— А почему ты, латноёбище, — мягко обратился к нему царь, игнорирующий снующих позади слуг. — Докладываешь мне об этом сейчас, а не когда они эту хуйню на холм загнали.
— Так это, — замялся начальник. — Вы ж сами велели не беспокоить вас по поводу всякой хуйни. А оно выглядит как полная хуйня.
— Какими же мудаками приходится править, — вздохнул правитель. — Ладно. Пошли смотреть на эту твою хуйню.
Неведомое чудовище оказалось установлено на ближайшем к Трое холме, вырисовываясь на фоне безоблачного неба чётким тёмным силуэтом.
— И что это за хуйня? — поинтересовался Приам. — Разведку отправили?
— Так точно, — доложил начальник стражи. — Царевич Деифоб лично возглавил операцию. И взял с собой Лаокоонта.
— А этого дебила нахуя? — удивился царь.
— Так он ж, вашличество, урбанист, — сказал офицер. — Сам ставит каждый месяц в городе такую же хуйню. Может он поймёт, что это.
— А может это вообще его. Я не удивлюсь, — криво усмехнулся Приам, разглядев, наконец, троянский отряд, который к этому времени уже пришёл к неведомому конструкту.
Странная махина представляла собой огромного деревянного двугорбого верблюда на четырёх толстых ногах, в основании каждой из которых размещалась пара больших колёс. Деифоб мог поклясться всеми богами, что, пока они поднимались на холм, странная статуя рычала на них. Однако когда первый троянец поднялся на вершину, деревянное чудовище стояло неподвижно. За пару минут до этого бдительный Менелай успел растолкать ногами остальную часть десанта, которые развалились на обитых роскошной кожей сиденьях. Героев разморило на жаре и перевело в режим сна с характерным звуковым сопровождением. Спартанца же спасло то, что из-за рогов он мог только стоять. И только боком. Каждый рог царя занимал нишу в горбу боевой машины. И, как оказалось, циркуляция воздуха, возникшая из-за надстроек, позволила десанту не задохнуться на жаре.