Тройная игра афериста
Шрифт:
– Ого-го!
– потер Иван Иванович виски корокопалыми руками.
– Да, судьба крепко вяжет свои петли. Вот и не верь после всего этого, что жизнь развивается по спирали. Ладно, может он пока и не нужен, но бросать своего человека в беде негоже. Бог нам этого не простит. Извини за высокопарность, но мы, по крайней мере, в этой бедной стране должны быть хоть в частностях порядочными. А Норкин, который превратился в Шмеля, личность, судя по всему, ярко индивидуальная. И с аферистом они, похоже, не чужие. Будем
Иван Иванович отключил монитор, взглянул на вновь задремавшего Ардона, встряхнулся, пошел на кухню и с обиженным видом приготовил себе многослойный бутерброд.
Накладывая на тонкий ломоть ситного поочередно пластики семги, сыра "карболь", языковой колбасы и лимона, Иван Иванович вспомнил рассказ Чехова, в котором любитель поесть столь же тщательно сооружает бутерброд, наливает рюмку и тут его настигает удар. Воспоминание оказалось пророческим. Вместо инсульта гурмана настиг очередной тревожный вызов внутригородской связи. Именно в тот момент, когда он налил себе рюмку текилы. Иван Иванович усмехнулся, подошел к монитору и спросил ученика:
– Чем ты еще склонен меня порадовать?
– Учитель, клянусь я тут не причем! Последнее сообщение, Верт сбежал из тюрьмы за несколько минут до прибытия спецслужбы. Охрана в шоке.
– Полагаю, что для побега он не использовал вертолет?
– Хуже. Он взорвал стену тюрьмы.
Иван Иванович чуть не поперхнулся собственной слюной.
Глава 18
Я не собирался оставаться в тюрьме вместо Шмеля. Моя задача была гораздо
скромнее: передать ему под видом адвоката то, что по моему совету
приготовили местные авторитеты, и смыться.
Но Шмель, когда его привели в комнатку для беседы, оказался очень плох.
Мало того, что его крепко помяли при задержании, у него оказалось еще
тяжелое, кустарно залеченное, ранение на ноге. Ясно было, что несмотря на
свои способности бойца-супермена, самостоятельно совершить побег он не
сможет.
Шмель удивился, увидев в чинном адвокате меня - Адвоката и Мертвого Зверя в
одном лице. До него быстро дошел юмор ситуации: охранник даже приоткрыл
дверь, услышав его заливистый хохот.
– Все в порядке, сержант, - сказал я, сдерживая улыбку.
– У задержанного
небольшая истерика.
Хоркин смеялся, а я мрачнел. Мне было ясно, что тщательно подготовленный
план побега обречен. Зря воры за кратчайший срок расстарались, добывая
пластиковую
сплава, которые можно пронести через металлосканирующие воротца при входе в
следственный изолятор. Когда же Шмель рассказал о съемках фильма, я понял
сразу и без сомнений, что такую личность освободить обязан. Его цели было
настолько выше моих, бытовых, что сомневаться было просто неловко.
Мы уже переодевались, я наспех догриммировывал его, добиваясь условного
сходства, когда Хоркин окончательно добил меня, сказав, что был свидетелем
моего киллерского экспромта со слонихой в Красноярске. Оказывается, Шмель
после побега добрался до Красноярска, встретил там передвижной зооцирк, в
котором когда-то работал, и сразу туда устроился - лучшей маскировки не
придумаешь. А я, убегая от боевиков Седого, не нашел ничего умнее, чем
натравить на них слониху (теперь я узнал, что ее звали Кинга). И Шмель меня
видел, но вмешиваться в разгар действий не стал, а потом отмазал меня - во всем обвинил
покойников, мотивируя происшествие тем, что они сами раздразнили слониху,
чему он свидетель.
Хоркин привязывал меня к стулу порванными на ленты собственной рубахой и
джемпером, а я критически осмотрел его напоследок. Что ж, в моем белокуром парике, с моей
накладной бородой и рыжими усами, в затемненных очках с толстой роговой
оправой и в моем щеголоватом костюме Шмель выглядел похоже. Ссадины на его
лице я как мог замазал, сотворив белила из собственных слюней и побелки.
Если пойдет уверенно и нагло, то может слинять. На всякий пожарный я отдал
ему один из пистолетов (толстая авторучка скрывала три не слишком сильных
заряда мелкого калибра, после чего ее ствол выгорал и пистолет можно было
выбрасывать). Взрывчатку, желтую лепешку, похожую на пластилин, сунул себе
за правую щеку. За левую поместил четыре взрывателя величиной с горошину.
Пистолет оставил в кармане рядом с похожей, но и в самом деле настоящей
авторучкой. Я надеялся, что меня в первое время обыскивать не будут. Пока
не разберутся, что я не адвокат... Вернее Адвокат, но не тот. И очень
хотел этот небольшой временной промежуток использовать с пользой для
собственного здоровья и благополучия.
Хоркин вставил мне в рот кляп, вышел. Я слышал, как он сказал сержанту за дверью:
– Не заходи, пускай он немного побудет один, подумает. А я пока в туалет
схожу; где тут у вас туалет, братец?
Туалет для администрации и гостей на первом этаже изолятора находился
почти рядом с проходной, я был уверен, что Хоркин не попадется. Главное,