Тройная игра афериста
Шрифт:
Через полчаса я был уже на окраине города, около небольшой пивнушки. Пройдя вдоль очереди, я протянул переднему деньги:
– Возьми по две кружки - себе и мне.
Витринное стекло отразило пузатого старичка с массивных очках и с пышной гривой седых волос. Видом своим я остался вполне доволен. Трудности были только с париком, живот, очки и морщины можно организовать, не кончая курсы гримеров.
Допивая вторую кружку, я обратил внимание, что мой собутыльник что-то возбужденно говорит.
– ...брага откипела на балконе, - уловил я конец фразы и переспросил:
– На каком балконе?
– Так я вам таки и говорю, что у меня на балконе стоит целый бидон готовой браги.
– А жена?
– спросил я невпопад.
– Уже давно в отъезде, у родичей в деревне. А я вот дома. С сыном и дочкой.
– Тогда что же мы тут делаем?
– спросил я.
– С меня пузырь, и двигаем пить брагу... Нет, пить будем водку, а похмеляться брагой!
У работника обувной фабрики, Льва Моисеевича, оказалась небогатая трехкомнатная квартира в окраинном микрорайоне, и жилище это дышало пьяным гостеприимством.
С четырнадцатилетним сыном и двадцатилетней дочкой я быстро нашел общий язык с помощью коробки дорогих конфет и жвачки. Ребята, похоже, привыкли к безденежным алкашам - отцовским корешам, и на меня смотрели, как на богатого родственника из Америки.
Дочку Льва Моисеевича по-мальчишески звали Сашей. Она и выглядела, как мальчишка - невысокая, тоненькая, с едва обозначившейся грудью и курносым веснушчатым лицом. Я уловил каким взглядом она проводила бабки, которые я дал пацану на конфеты и жвачку, и подумал, что с этой жидовочкой у меня проблем не будет.
Хозяин отключился - обилие водки оказалось ему явно не по силам. Мне выделили комнату. Я подождал, пока Саша застелит тахту и, пообещав купить завтра килограмм мороженого, закрылся в своем новом жилище.
Разбудило меня чье-то прикосновение. Комната освещалась лунным светом. Лев Моисеевич стоял рядом в одних трусах, белея в сером полумраке тощими волосатыми ногами, звал опохмеляться. Вставать не хотелось. Я буркнул: "нет", повернулся на бок и попытался заснуть. Не тут-то было. Я слышал, как на кухне звенел хозяин стаканом, как он булькал и гыкал, заглатывая водку. Затем он прошлепал в комнату, осторожно тронул мое плечо. Я притворился спящим. Моисеич бесцеремонно залез под одеяло и прижался ко мне тощей задницей.
"Hy и ну!
– подумал я.
– Мало того, что этот жидяра - пьяница, так он еще и гомик. Интересно, кто же ему с детьми помог?
Я пробормотал какую-то несуразицу, симулируя глубокий сон, повернулся на другой бок, но хозяин не унимался, настойчиво шаря лапами по моим трусам. Пришлось предпринять крутые меры:
– Слушай, давай спать!
– резко сказал я, приподнявшись и не очень деликатно спихнув хозяина с тахты, - Я тебя завтра отоварю,
Моисеич засмущался, забормотал что-то, пятясь, покинул комнату. А через несколько секунд я снова услышал стук на кухне, перезвон стакана и бутылки - Моисеич опять опохмелялся...
...Неспешно постукивают колеса. Приятным тенором поет в соседнем купе-камере какой-то зэк:
"Я так тебя люблю, Люблю тебя, как брата, В объятья страстные О, не зови молю. Тебе принадлежать Все время я хотела, Об этом знаешь ты, Как я тебя люблю."
Наивная, нескладная песня. Но будит она тоскливые мысли у пассажиров "столыпина". Даже охрана притихла, прислушалась, не стучит коваными прикладами в железные двери-решетки .
Конвоир черномазый у двери маячит.
– Эй, бандита, часы ручной, колесо золетой продавай?
– У нас все есть дубак нерусссский, - отвечаю я.
– А у тебя что имеется?
– Водка есть, слюшай, хороший водка, одеколона есть, все есть.
– Баба есть?
– Баба много есть. Все маладой, карасивый. Соседней комната баба есть. Крычи коридор, какой баба хочет, я твоя маленький комната выводить с ней буду. Только палати...
Мерный стук колес куда-то исчезает. "Плати да плати! Сколько я могу платить. Мне на работе второй месяц зарплату не выдают!" - услышал я голос.
Открыв глаза и, выплывая из сна, посмотрел на дверь, за которой Лев Моисеевич объяснял дочке почему он не может заплатить за какие-то курсы. "А мне наплевать!
– кричала девчонка.
– Пить надо меньше! На водку деньги всегда есть!!"
– Саша, - громко сказал я, - сколько там надо?
– Да всего-то пять штук.
Голосок у хитрой пацанки мгновенно потерял истеричный надрыв. Лукавая мордочка появилась в проеме двери:
– К вам можно, дядя Володя?
– Можно. Чего скандалишь? Я же сказал, что пока у вас живу - за деньгами можешь ко мне обращаться. Только не наглей. На - стольник, заодно купи мне кофе хороший, а отцу похмелку. Ну и пожрать там...
Я вылез из постели. Желтый в трещинах фаянс старой ванной показался мне после зоны королевским фарфором. Я помылся и с хозяйским видом прошел на кухню.
Саша была уже там. Девчонка накрыла стол и привычно ворчала на отца. Лев Моисеевич в длиннющих трусах мучился над раковиной: он уже бахнул граммульку и теперь выворачивал желчь из пустого желудка.