Троюродный дядя
Шрифт:
Я опять сняла коробки, а так их приматывала! Настроилась, пробежала гаммы. Заглянула Татьяна, исчезла, пришла с чайником и кружками. Вернулась Ирина Павловна, тоже с кружками, одну протянула мне:
– Поздравляю!
– Спасибо!
– Я ее помыла, наливай себе!
На кружке – надпись «Лера», и фото детского дома. Я прикусила губу.
Пробежала по клавишам и заиграла «Принцессу цирка».
13
Утром
На завтраке на меня все смотрели с такой тоской. Каждый мечтает, когда заберут и его. Каждый подошел, пожелал удачи.
Вчера неожиданный концерт привлек внимание всех.
Я спела пару песен и предложила подпевать. Пели все, даже те, кто слуха не имел, пели громко и вразнобой.
Ирина Павловна, обняв двух маленьких мальчишек, пела громче всех, очень низким голосом, я подстроилась, получалось забавно. Никто не ругался, а разошлись поздно. Под конец Ирина Павловна сказала негромко, что я ухожу, меня забирают, но мы не прощаемся, когда буду в Питере, прибегу, и мы еще споем!
Я никак не могла уснуть, меня колотило. И слышала, что воспитатели ходили по спальням, утешали ребят.
Каждый уход в семью любого – событие для всех. И надежда.
В час дня сидела на кровати и смотрела на часы. Раза три выбегала в фойе, сверялась с общими часами. На обеде с трудом съела кашу. Без пятнадцати. Без десяти. Пора!
Вытащила вещи, стала спускаться, кто-то подхватил сумку и рюкзак, обернулась – Наташа. Я кивнула и покатила чемодан, она кивнула в ответ, молча. Мы вынесли все вещи, у входа стояла машина, из нее вышел сэнсэй. Вещи погрузили, и он шепнул - оглянись.
Я посмотрела на детский дом. Наташа подходила к входу, из каждого окна смотрели дети, у входа стояли воспитатели. Все молчали. Помахала, мне помахали в ответ, кто-то засвистел.
Села в машину, сэнсэй нажал на гудок, и мы поехали.
– Это что так?
– Каждый уход в семью – это потрясение. Для каждого, кто остается. Я поэтому и не хотела, чтобы мне помогали с вещами. Видели, как на вас смотрели? С какой тоской?
– Видел. Решили, что я тебя усыновил?
– Да.
– Я говорил, что ты хитрая?
– Нет, говорили, что наглая совершенно.
Он важно сказал:
– Это синонимы.
Я прыснула.
– А ты знаешь, я сегодня выспался хорошо, за много лет, кажется. Не знал, что янтарь такая сила.
Я посмотрела на него, согласилась, да, сила.
Остановились у «Парацельса», ехали минут пять, надо же, как быстро!
– Пойдем так, успеем вытащить вещи, тебе сразу ничего не надо?
– Не надо.
Встретила нас Ксения, мы поздоровались:
– Ксения Александровна, разрешите вас познакомить, мой сэнсэй, Иван, а Ксения
– День добрый. Иван, пойдемте, Андрис сейчас прибудет, у него вы, а потом с четырех остальные.
– А у нас пораньше получилось, быстро доехали.
– Отлично, покажу «Парацельс». Не голодные? Хорошо, это просто кабинеты, а вот и наш спортзал, он мал, конечно.
Ну не так уж и мал, метров пятьдесят-шестьдесят будет. По периметру стояли тренажеры, скамейки, в центре лежали маты.
В зал заглянули оба магистра!
– Вот вы где! Давайте знакомиться, это Рональд, а я Андрис.
– Иван. А Лера говорила, вы зарубежные, и так чисто говорите на русском.
– Стараемся. Посмотрим вас?
Сэнсэй хитро прищурился:
– На ковре?
Магистры засмеялись, переглянулись. Целитель сказал, сначала на кушеточке, а то будете говорить, напали, а косточки так болели, так болели, нечестно, и увел сэнсэя.
Магистр Рональд взял меня за руку, и тоже повел, только в другую комнату, наверное, в кабинет Ксении. Нас ожидал горячий чайник, на подогреве, тарелка с бутербродами, пирожное.
– Садись, Лера. Наливаю. Готова, собралась?
Я засмеялась:
– Готова, собралась, наливайте.
Он налил мне чай, подвинул тарелки:
– Ешь давай, у тебя вид некормленого ребенка.
– Это как? Без слез не взглянешь?
– Взглянешь, а меня будет Андрис бить. И все в Академии. За твой недокорм.
– А вы дадитесь?
– Вряд ли, но смешно будет, если ректор дерется со всей Академией. Смешно!
Браслет мигнул у магистра, он нахмурился:
– Подожди, Андрис просит меня вернуться, ешь пока. А то побьют!
Через несколько минут зашла Ксения, задумчивая.
– Ксения Александровна, что-то с сэнсэем?
– Нет, Лера, все в порядке, не волнуйся. Может, ты как раз и рада будешь. Мне сказали, побыть с тобой, и нас позовут. Мужские разговоры.
– Это что, например?
– Не знаю еще.
– Ну, если я рада буду как раз?
– Лер, ты точно оборотень! Все фиксируешь. Подождем.
– Ксения Александровна, я наполовину оборотень, не знаю, какой маг мама. Была.
– Ничего не знаешь?
– Нельзя было говорить. Ментальные маги могли быстро меня, ребенка, прочитать. Отец, приемный вообще-то, он мне дед получается, и двоюродный дядя магистра, решил, что все скажет мне уже в Элании. Когда доберемся.
– Сегодня и доберетесь. А для оборотней не такое уж и далекое родство. Считается, если родство прослеживается в принципе, то близкая родня, – посмотрела на браслет, – сними еще кружечки, вот там, с верхней полки, сейчас придут все трое.
Зашли все, действительно, сэнсэй надевал кулон, увидел меня, подмигнул. Магистр Рональд заметил, хмыкнул. А начал разговор, пока все рассаживались, целитель: