Трудная проблема сознания

Васильев Вадим Валерьевич

В статье 1997 г. Чалмерс рассуждает о том, что такое объяснение вообще, — и приводит пример с Ньютоном [20] . Если бы Ньютон, осмысляя законы движения, ограничился констатацией каких-то внешних регулярностей, то это еще нельзя было бы назвать объяснением. Но за подобными регулярнос — тями он усмотрел общий закон тяготения. И, ссылаясь на этот закон, он уже мог объяснять конкретные события, такие, к примеру, как падение яблока ему на голову. Т. е. если мы спросим, почему падает яблоко, можно ответить, что оно падает, потому что подчиняется закону всемирного тяготения. Точно так же, если спросить, почему те или иные процессы в мозге сопровождаются сознанием, то Чалмерс ответит нам, что это происходит в силу некоего фундаментального психофизического закона.

[20]

Chalmers D. J. Moving forward on the problem of consciousness //Explaining Consciousness. P. 400.

Но в чем состоит этот психофизический закон? Прежде чем найти его, замечает Чалмерс, необходимо оговорить рамки, которым он должен соответствовать. Эти рамки

могут быть заданы более поверхностными, чем предполагаемый базовый психофизический закон, «высокоуровневыми» принципами корреляции ментального и физического, которые, по мнению Чалмерса, легче обнаружить и обосновать. В статье 1995 г. он называет два таких принципа: «структурной когерентности» и «организационной инвариантности». Первый из них эксплицирует систематическую связь между «сознанием» (consciousness) и «осведомленностью» (awareness), второй констатирует, что факт существования сознательного опыта и характер его наполненности зависят исключительно от функциональной организации связанной с ним физической системы.

Чтобы понять, почему Чалмерс останавливается именно на этих принципах, еще раз напомним контекст. Он хочет найти закон, связывающий физические процессы и квалитативные ментальные состояния. Этот закон позволит предсказывать существование подобных состояний на основе знания о физических кондициях той или иной материальной системы. Соответственно, поиск подобного закона лучше всего начинать с системы, квалитативная начинка которой доподлинно известна исследователю, а именно с нашего собственного организма. Что же можно сказать по этому поводу? Прежде всего, концептуальный анализ наших осознанных состояний показывает (точнее, мог бы показывать — сам я думаю, что это не так, но сейчас это неважно), что если я осознаю нечто, то это нечто как данность сознания не только может учитываться мной при планировании моих действий, но и, как кажется, оказывает прямое влияние на мое невербальное и вербальное поведение. В частности, если я осознаю нечто, обычно я могу отчитаться о наличии этой данности.

Исходя из каузальной замкнутости физического и скорре- лированности физических процессов с квалитативными состояниями, логично предположить, что сказанное можно выразить и на языке функций материальных систем. Для этого Чалмерсу и потребовался термин «осведомленность.), коррелятивный «сознанию», но лишенный квалитативного оттенка. Материальная система осведомлена в чем-то, когда это нечто непосредственно доступно для тех ее подсистем, которые отвечают за формирование ее поведения. Говоря словами Чалмерса, осведомленность есть «непосредственная доступность для глобального контроля». Если принять этот принцип — очевидно перекликающийся с баарсовской моделью «глобального рабочего пространства» [21] , — то кандидатами на наличие сознательных состояний будут системы, где происходит модульная обработка информации, поступающей затем в глобальное рабочее пространство, где она используется для подготовки и совершения действий.

[21]

Об этом пишет и сам Чалмерс. См.: Chalmers D. J. On the search for the neural correlate of consciousness // Toward a Science of Conscious ness II: The Second Tucson Discussions and Debates, ed. by S. R. Hamer- off, A. W. Kaszniak, A. C. Scott. Cambridge MA, 1998. P. 219–230.

Принцип структурной когерентности не ограничивается, однако, указанием необходимых критериев наличия сознательных состояний. Он позволяет узнать нечто и об их внутренней организации. Ведь структура сознательного опыта отражает особенности протекания объективных когнитивных процессов, ответственных за его появление. Скажем, если на квалитативном уровне можно различать цвета, то это различие должно существовать и на физическом уровне, представая в виде активации разных групп нейронов и т. п. Кстати, в диссертации 1993 г., а также в соответствующих главах «Сознающего ума» Чалмерс объединяет под рубрикой принципа структурной когерентности именно такие структурные соответствия, выделяя тезис о соответствии сознания и осведомленности в особый принцип [22] . Но в статьях 1995 и 1997 гг. он не проводит этой дифференциации, что вполне понятно: принцип соответствия сознания и осведомленности тоже имеет структурный характер.

[22]

Chalmers D. J. The Conscious Mind. P. 276

Тема структурного или организационного соответствия физических и квалитативных процессов и состояний получает продолжение и развитие при обсуждении Чалмерсом принципа организационной инвариантности. Важность этого принципа может быть проиллюстрирована следующим образом. Допустим, мы признали, что всякое осознанное состояние сопровождается определенной интеграцией тех или иных данных на физическом уровне. Но из этого не следует, что всякая подобная интеграция сопровождается сознанием. Принцип структурной когерентности может претендовать лишь на указание необходимых, но не достаточных критериев. Принцип организационной инвариантности, напротив, должен способствовать определению достаточных критериев сознания. Согласно этому принципу, за наличие в той или иной физической системе сознания отвечают именно ее функциональные компоненты. Т. е. если материальная система интегрирует поступающие в нее данные по такой же схеме, что и мой, к примеру, мозг, то такая система с необходимостью должна обладать теми же квалитативными состояниями, что и я.

Нарисованная картина соотношения принципов когерентности и организационной инвариантности является, впрочем, несколько упрощенной. Дело в том, что в статье 1995 г. Чалмерс выражается так, будто принцип когерентности позволяет задавать не только необходимые, но и достаточные условия наличия сознания [23] . Однако в «Сознающем уме» Чалмерс проясняет ситуацию [24] , и его уточнения позволят нам лучше понять диалектику двух принципов. Говоря о принципе когерентности,

он отмечает, что вопрос о «достаточности осведомленности» для сознания, в отличие от вопроса о его необходимости для него, «является более трудным» [25] . Ведь можно допустить, что для порождения сознания материальная система должна не только быть осведомлена в чем-то, но и обладать каким-то дополнительным свойством, неким «Х — фактором» [26] . Чалмерс, правда, утверждает, что допущение подобного фактора в любом случае будет чем-то произвольным, а сам он — случайным. Иными словами, тезис, что сознание возникает при наличии осведомленности и еще какого-то Х — фактора, выглядит, с его точки зрения, явным отступлением от требований простоты научных теорий — тем более что хорошего кандидата на роль X — фактора найти не удается. В пятой главе я покажу, что это заключение сомнительно. Но важно, что и сам Чалмерс [27] понимает, что он привел не очень сильный довод: требование простоты не имеет обязательного характера, да и является внешним по отношению к принципу когерентности.

[23]

Chalmers D. J. Facing up to the problem of consciousness. P. 22

[24]

Здесь «Сознающий ум» следует диссертации 1993 г.

[25]

Chalmers D. J. The Conscious Mind. P. 244.

[26]

Ibid.

[27]

Чалмерс прямо говорит об этом в диссертации — см.: Chalmers D. J. Toward a Theory of Consciousness. Ph. D. Thesis. TS 1993. P. 202. В «Сознающем уме» это место сокращено — Р. 249.

Поэтому ему нужны дополнительные аргументы, которые, в частности, показывали бы достаточность осведомленности для сознания. Принцип, формулируемый на основе этих аргументов, будет отличаться от принципа структурной когерентности тем, что в его формулировке будет выражена обусловленность сознания функциональными схемами, реализованными В материальных системах. Речь, конечно, идет о принципе организационной инвариантности, и теперь нам пора сосредоточиться на самих аргументах Чалмерса.

Главный из них изложен в статье 1995 г., но в полном объеме они развернуты в других текстах — статье «Отсутствующие квалиа, блекнущие квалиа, скачущие квалиа» [28] , написанной в 1993 г., и в «Сознающем уме». Чалмерс предлагает два мысленных эксперимента, обладающих, по его мнению, большим демонстративным потенциалом. Первый из них должен показать реальную невозможность того, что реализация функциональных схем, которые сопровождаются сознанием в моем случае, на других носителях может существовать и при отсутствии сознания, т. е. при отсутствующих квалиа. Второй показывает, что в подобном случае квалиа не только не могут отсутствовать, но и не могут [29] отличаться от тех, что есть у меня.

[28]

Опубликована в 1995 г.

[29]

См.: Ibid. P. 247–274.

Первый мысленный эксперимент разворачивается следующим образом: допустим, мой функциональный изоморф, сделанный, к примеру, из кремниевых чипов, не обладает сознанием. Далее, допустим, что нейронаука и нейрохирургия достигли такого уровня, что мы можем заменить часть моих нейронных сетей на кремниевые чипы, полностью дублирующие функции замененных нейронов. При полной замене я стану точной копией изоморфа, который, по предположению, не обладает сознанием. Не буду, выходит, обладать им и я. Но что будет происходить в процессе замены, пока она лишь частичка? Очевидно, отвечает Чалмерс, мое сознание должно будет постепенно блекнуть. Парадокс, однако, в том, что при этом мое поведение, опять же по предположению, будет оставаться неизменным. Я буду, к примеру, говорить, что вижу яркие цвета, хотя в действительности от них останутся лишь их бледные подобия. И я буду говорить, что различаю их оттенки, субъективно утратившие для меня реальность. Такая ситуация, полагает Чалмерс, маловероятна, и это позволяет заключить, что замена нейронов на чипы не приведет к утрате сознания. Соответственно, для сознания важен не носитель, а функциональная организация определенной материальной системы.

Второй аргумент, который Чалмерс считал еще более сильным [30] , выстраивается по аналогии с первым. Допустим, что мой функциональный изоморф наделен перевернутыми квалиа: там, где я вижу красное, он видит синее, и т. п. Опять проведем частичную замену моих нейронных сетей на кремниевые дубликаты. После этой замены я буду воспринимать некий промежуточный цвет. Но не будем полностью выводить из игры старые нейронные цепи, а устроим все так, чтобы можно было вновь подключить их, — и подключим. Что произойдет? Ощущаемый цвет мгновенно поменяется — он опять станет красным. Теперь опять активируем кремниевый участок цепи — и цвет снова станет ближе к синему, это и есть скачущие квалиа. Но парадокс опять-таки в том, что несмотря на все эти скачки и танцы, я снова ничего не замечу — ведь кремниевая цепь функциональная изоморфна нейронной. Такая ситуация, по Чалмерсу, совершенно неправдоподобна, и это означает, что квалиа не только не должны исчезать (данный аргумент может доказывать и это), но и не должны меняться при реализации одинаковых функциональных схем на разных носителях. И если так, то мы показали, что наличие определенных функциональных схем является достаточным условием наличия сознания и достаточным условием для заключения о его характере.

[30]

 Чалмерс отмечает, что к этому аргументу его подтолкнула история «Где Я?», рассказанная Деннетом в книге «Глаз разума» — см.: Chalmers D. J. The Conscious Mind. P. 388.