Трудно быть богатой
Шрифт:
— Ваша мама анекдот рассказала, — ответил Камиль и снова уставился в экран.
А я пошла к аппарату. По-моему, несмотря на включенный звук телевизора, Хабибуллин внимательно прислушивался к каждому моему слову. Но я не сказала ничего опасного для него. В Питере шел дождь и похолодало. Мы с Сергеем Сергеевичем распрощались до завтра.
Стоило мне повесить трубку, как телефон взорвался трелью. Я резко дернулась и посмотрела на Камиля.
— Бери, — сказал он. — Это тебя. Мне звонили бы на мобильник.
Дрожащей рукой я
Звонил Мурат Хабибуллин. Услышав мой голос, издал вздох облегчения.
— Как ты себя чувствуешь, Оля? — спросил он. — Лежишь?
— Нет, а что?
— Разве ты сегодня не попадала в аварию? — уточнил Мурат.
На мгновение я потеряла дар речи.
— Но ведь происшествие же официально зарегистрировано, девочка, — мягко сказал Мурат. — Я уже звонил в больницу. Там сказали, что тебя отпустили на виллу.
— Да. Спасибо. Со мной все хорошо. Только немного болит голова.
— Ты не одна?
— Кате и Вите очень нравится на Кипре. Мы очень благодарны вам за этот отдых.
— Понял.
«Ничего-то ты не понял», — хотелось сказать мне, но я сдержалась.
— Вот что, Оля. Завтра возвращайтесь домой. Водитель заедет за вами и отвезет в аэропорт. Вам небезопасно оставаться на Кипре, в Питере я, пожалуй, обеспечу вам лучшую охрану.
— Но…
— Оля, в одной из гостиниц Лимассола убит твой бывший муж Алексей Багиров. Мне сообщили об этом мои люди, а час назад они снова просмотрели сводку и увидели ту же фамилию, тоже гражданки России. И снова сообщили.
— Вы хотите сказать?..
— Я хочу сказать, что вы втроем завтра должны вернуться в Россию, — голос Мурата стал жестким. — До завтра, Оля.
Дрожащей рукой я опустила трубку на рычаг.
Значит, машина сбила меня не случайно? Но откуда водитель мог знать, что я побегу в ту сторону? Или Камиль мог предугадать мою реакцию? Но ведь я сама не знала…
И Лешка… Его убили… Но он успел меня предупредить. Или за это и убили? Однако он сделал последнее благородное дело, желая спасти меня и детей…
— Мама, дядя Камиль, ужин готов! — раздался вопль из кухни.
— Пойдем! — Камиль выключил телевизор и выжидательно посмотрел на меня.
— Это был твой отец, — сообщила я. — Завтра мы возвращаемся в Питер.
Хабибуллин-младший пожал плечами и ничего не сказал. Да мы и не хотели говорить при детях.
А они постарались на славу.
Но в конце семейного вечера (а он прошел именно так) я была вынуждена сказать им, что мы завтра летим обратно.
— Но почему, мама?! Дядя Камиль, это же ваша вилла? Можно мы еще немного тут поживем?
— Это вилла моего отца, — сказал Камиль нейтральным тоном, однако я заметила, как его руки невольно сжались в кулаки. — Но когда-нибудь мы все вместе здесь отдохнем. Или где-нибудь в другом месте.
Дети попросили еще раз сходить искупаться, мы вышли к морю и решили, что завтра весь день проваляемся на
Он позвонил, когда мы ужинали, и назначил время. Как хорошо, что самолет улетает поздно вечером! Кстати, а как сюда добирался Камиль? В среду из Питера на Кипр самолетов нет.
Хотя мог и через Москву, и через Хельсинки… С его деньгами можно выбрать любой маршрут.
Катька, Витька и я отправились собирать вещи, чтобы не тратить на это время завтра днем. Камиль снова устроился у телевизора, закончив сборы, я спустилась к нему.
— Ты полетишь вместе с нами?
— Нет, — покачал он головой, глядя в экран, затем, помолчав немного, добавил: — Будет лучше, если мой отец не узнает, что мы тут с тобой встретились… И скажи это детям.
— Как хочешь, — пожала плечами я и снова пошла наверх, чтобы уложить Витьку с Катькой. Пожелание Камиля не вызвало у них никаких вопросов.
В ту ночь он пришел ко мне. Мы заснули уже на рассвете.
Глава 26
После солнечного Кипра Питер встретил нас ветром и дождем, к тому же мы еще и не выспались: самолет прилетал рано утром. Среди встречающих стоял знакомый молодец в камуфляже, который и отвез нас в родную квартиру. Вначале мы отсыпались (я в особенности), потом весь вечер я занималась стиркой, дети вытирали накопившуюся пыль, вздыхая по пляжу, морю и солнцу. Я позвонила Сергею Сергеевичу и сообщила, что мы вернулись. В десять вечера раздался телефонный звонок. Я подошла к аппарату с содроганием сердца.
— Оля?! — послышался голос свекрови.
Я не знала, чего в нем больше: удивления или облегчения, потом к ним добавилась злость. Я ждала продолжения. И оно не заставило себя ждать.
Она уже знала про гибель сына. И, конечно, про то, что я была на Кипре. Меня обвинили во всех смертных грехах. Надежда орала так, что у меня чуть не лопнула барабанная перепонка. Выходило, что это я собственноручно прикончила бывшего мужа. С одной стороны, я понимала, что у Надежды — огромное горе. Лешка всегда был светом в окне, но, с другой, почему меня обвиняют во всех грехах? Я ведь не только не убивала Лешку, я даже подумать об этом не могла.
— Перезвоните, когда успокоитесь, — жестко сказала я, вклиниваясь в поток гневной речи, и повесила трубку…
Телефон тут же зазвонил вновь, но я не стала брать трубку.
Я отправила детей спать, сказав, что разбужу их завтра пораньше, чтобы отвезти на дачу к дедушкам.
Старики, наверное, соскучились. Интересно, Надежда к ним ездила? Да уж наверняка, ответила я сама себе. Искала нас с детками. Подозреваю, что точный адрес нашего местопребывания на Кипре свекровь не знала. А если бы узнала, что мы отдыхали на вилле Марата Хабибуллиа в обществе Камиля Хабибуллина… Кстати, откуда дедам знать, что мы на Кипре! Мадам Багирова узнала все (почти все) по другим каналам.