Трудно удержать
Шрифт:
– Не стоит меня благодарить. Я ничего не сделала.
– Ты заставила меня приехать в Лондон. И пыталась помочь. Никто никогда…
– Ты того стоишь.
– Спасибо. Правда. – Мы замолкаем. – В Штатах еще рано. Должно быть, ты совсем вымоталась. Постарайся поспать, – говорю я, хотя мог бы молчать с ней весь день.
– Ладно. Мы поговорим… позже.
– Да. Позже.
Когда я отключаюсь, мне требуется каждая частичка самообладания, чтобы тут же не перезвонить ей, не сказать то, что уже готово сорваться с языка.
Я
Я обдумываю это, прежде чем набрать номер следующего человека, с которым мне следует поговорить.
Он отвечает после третьего гудка.
– Раш…
– Рори. Приятель. Тебе не нужно было этого делать. Ты…
– Нет, нужно было.
– Но как же…
– Я большой мальчик, Раш. Это мои ошибки, так что мне и, черт возьми, за них отвечать. Пришло время поступить правильно и стать тебе таким же другом, каким ты был для меня все эти годы.
– Я не… Черт, приятель.
– Я поговорил с мамой. Она расплакалась, сказала, что однажды хочет познакомиться с Эсме. Ну только не сейчас.
– Она тебя любит, Рори.
– Ага. Просто… Отец… Бог ты мой. Он в ярости. Я существовал в надежде получить его одобрение, но у меня так и не вышло. Хотя это не важно, если я не могу ужиться с мыслью, каким человеком я стал… А я не могу. Не могу просто стоять в стороне и смотреть, как из-за внушенного чувства преданности он позволяет тебе все разрушить. – На другом конце слышится какое-то шуршание. – Я проявил слабость, когда не возразил ему. Мне больше нечего сказать, кроме как попросить у тебя прощения. Особенно за то, что позволил этому зайти так далеко.
– Рори. Ты… – начинаю я, но запинаюсь, потому что его извинения больше похожи на прощание. – То есть… Ты же в порядке, да?
– Господи, конечно. Я все еще на лечении, но жизнь прекрасна.
– А клуб?
– Пусть переводят меня. Мне все равно, пока я могу играть. К тому же Эсме останется со мной в любом случае.
– Даже не знаю, что сказать. – Мысли в моей голове сменяются слишком быстро, чтобы я мог облечь их в слова. – Разве что – я счастлив за тебя.
– Спасибо еще раз, приятель. Ты святой, я тебя не заслуживаю.
– Я сворачиваю на свою улицу, Финн. Меня не было дома с июня, так что я хочу просто насладиться тишиной без твоей болтовни.
– Это можно понять. Готовься к тому, что клуб попросит тебя выступить перед журналистами. Теперь ты кажешься всем святым, так воспользуйся этим, чтобы избавиться от плохих…
– Мы проведем публичное подписание контракта, Финн. И на этом все. Никто не извлечет выгоды из моего личного решения. Так что никаких интервью. Никакого эксклюзива. В этом вопросе я непреклонен.
– Почему, мать твою, нет?
– Потому что я выступаю на поле. И только на нем.
– Ладно, – отзывается Финн, но я слышу, как крутятся шестеренки в его голове, ведь он не принял к сведению и слова из того, что я сказал. – Эй, Раш?
– М?
– Мы это сделали.
Я, не уверенный,
Ничего мы не сделали.
Все это тянулось месяцами.
Они ходят вокруг да около, Раш. Я связываюсь с ними каждый день, Раш. Полная чушь.
Я задавался вопросом, почему не испытываю такого же негодования по отношению к клубу. Не думаю, что суть лишь в том, кто на кого работает. Но где-то глубоко внутри все же признаю, что частично загвоздка именно в этом.
Я нанял Финна. Так что, как и сказала Леннокс, он должен был кричать с крыш о моей невиновности хотя бы ради сохранения собственного заработка. Он должен был поддерживать меня на публике и не сомневаться в моих словах, когда мы оставались наедине.
С футбольным же клубом меня связывает только бизнес. Да, от него зависит моя карьера, но я могу понять, почему они оценивали финансовую составляющую или возможность перевести меня куда-то еще. Определить степень их преданности куда сложнее, особенно учитывая, что я не стал опровергать фото. Такая преданность измеряется в фунтах стерлингов.
Нравится ли мне осознавать, что они сомневались во мне? Конечно, нет, но…
– С возвращением, сэр, – усмехнувшись, говорит водитель, когда впереди показывается мой дом.
Как и тем вечером, когда я уехал, вокруг ворот толпятся журналисты. Только в этот раз они хотят задать вопросы, а не бросить мне в лицо обвинения. На этот раз они выкрикивают мое имя не с насмешкой, а с безнадежным желанием получить хоть какой-то комментарий.
Проклятые стервятники.
И так же, как и раньше, я пробираюсь сквозь толпу, не сказав ни слова.
Позволяю признанию Рори говорить самому за себя.
К тому же я мало что могу заявить.
Но когда после быстрого душа я ложусь в свою постель, когда позволяю тишине окутать мои мысли, в этом сумбурном дне не хватает только одного.
Леннокс.
Я не могу обнять ее.
Не могу положить подбородок ей на макушку так, чтобы ее волосы щекотали щеку.
Ее мягкое сопение не наполняет комнату.
Вокруг лишь тишина и одиночество, которых я так жаждал, но которые теперь почему-то давят на меня.
Глава 59. Леннокс
– Все хорошо?
Ненавижу то, что, когда вижу его лицо на экране, на глаза наворачиваются слезы.
– Да. А у тебя? Внимание прессы немного поутихло?
– Честно говоря, я не обращаю на это внимания, – бормочет Раш.
Но я обращаю. Я просмотрела все веб-сайты, чтобы узнать актуальную информацию. Судя по всему, журналисты все еще следуют за ним по пятам.