Трудное дело
Шрифт:
— Три судимости в неполные тридцать лет, пожалуй, многовато, — убеждали его работники милиции, воспитатели исправительно-трудовых колоний.
И Васька-лещ, наконец, понял, что только заработанный рубль идет впрок и слаще он ста уворованных.
— Все, братва, завязал, — сказал он старым дружкам, заглянувшим в первый же вечер на огонек после освобождения из исправительно-трудовой колонии. — А будете лезть — вот! — И он слегка стукнул по столу кулаком с добрую пудовую гирю.
На другой день в проходную одного из заводов Запорожья вошел
Много времени прошло с тех пор. Улыбнулась жизнь Василию Никандровичу. Улыбнулась ясными глазами девчонки из соседнего цеха. Теперь Василий Никандрович женатый человек, уважаемый на заводе и дома. Но по какому такому случаю оказался Василий Никандрович нежданно-негаданно в горотделе милиции на скамеечке перед кабинетом следователя?
Вот эта-то мысль и мучила его самого. День выдался неудачный. Днем, после смены, в трамвае у него вытащили двадцать рублей. И сумма вроде не так уж велика, а до слез обидно. Работал на совесть, а твои кровные рубли какому-то подонку на водку пойдут. Попадись он ему, Василий Никандрович его в порошок бы стер. И Кирилов в задумчивости бухнул себя по колену.
Приехал домой — новая неприятность. Дожидается его участковый инспектор и вежливо приглашает прогуляться в горотдел. Зачем? Не говорит. Надо, мол, и все. Вспомнил Кирилов тревогой загоревшиеся глаза жены и даже зубами скрипнул.
Неужто за старое? Нет, не может быть такого. Чист он перед законом. И все же в глубине души, где-то на самом дне, притаилось тревожное чувство. Страх не страх, а ожидание чего-то. Вздрогнул Василий Никандрович, когда открылась дверь и выглянувший в коридор молодой человек в штатском костюме сказал:
— Товарищ Кирилов, прошу.
Айрапетов сел за стол. Начинать разговор было трудно. Вот сидит перед ним человек, порвавший со своим позорным прошлым. Неожиданный вызов в милицию, несомненно, встревожил его, может быть, оскорбил. Не в первый раз приходилось капитану встречаться с людьми, в прошлом судимыми, а сейчас безупречными. А между тем разговор необходим.
— Вы, конечно, товарищ Кирилов, не знаете, да и не можете знать, по какому поводу мы вас пригласили,— начал Айрапетов.
— Вот что, гражданин следователь, — сбившись выпалил Кирилов.
— Товарищ следователь. Товарищ... Понимаете, Василий Никандрович?
Кирилов сразу как-то смешался. Потом уже менее воинственно продолжал:
— Ладно, товарищ следователь... Если вы думаете, что я там чего, это бросьте. Завязал я. В общем, чего там темнить, говорите сразу, в открытую.
— А я и не собираюсь ничего от вас скрывать. Я сотрудник уголовного розыска Министерства внутренних дел СССР.
— Ого, — пронеслось в голове Кирилова, — такой по пустякам вызывать не будет.
— Пригласил я вас, чтобы попросить помочь нам в одном деле. На заводе вас охарактеризовали как принципиального, безусловно честного человека. В общем, думаю, мы поймем друг друга.
Кирилов облегченно вздохнул, лихорадочный
— Вот и хорошо, — улыбнулся Айрапетов, — только не торопитесь с ответом на мой вопрос. Если нужно подумать, — пожалуйста, день, два. Сколько угодно. В общем, не приходилось ли вам слышать, чтобы кто-нибудь когда-нибудь продавал украденные паспорта?
Кирилов задумался. Потом неуверенно начал:
— Что-то такого не припомню... Хотя подождите. Это я когда еще в колонии последний раз сидел. Ну да, правильно.
— Подождите, подождите, не волнуйтесь. Давайте по порядку.
— Я и говорю. Пришел незадолго до моего освобождения бывший мой приятель, Колька Еремеев, наш, запорожский. Нам как раз лекцию про шпионов читали. Интересно. И было там место, что эти контрики иной раз нашего брата уголовника используют. Документики покупают, военные билеты, прочие справочки. Лежим мы, стало быть, с Колькой после отбоя, а он мне и говорит: «Знаешь, Васька, а ведь я тоже один раз паспорт одному продал. Я тогда кошелек в Кривом Роге у одного субчика в закусочной вытащил. Неужели это я контрику помогал?»
— Одну минуточку, Василий Никандрович, — перебил Айрапетов. — Вы же говорите, что Еремеев в Запорожье жил.
— Правильно. Но ведь и сам я тогда что делал? У себя в городе ничего не брал. Ехал в тот же Кривой Рог, к примеру, там и «работал». Меня-то там не знали.
— Понятно. Ну, а дальше?
— Хотели мы сразу же к начальству пойти, рассказать. А потом разговорились и выяснили: паспорта покупал Ванька-рыжий. Тоже наш, запорожский.
— А вы хорошо знали этого Ваньку-рыжего?
— Какое там! Видел два раза.
Внешне Айрапетов остался таким же, как и в начале допроса, — сдержанным, безусловно корректным, доброжелательным. Движения его даже будто замедлились. Но внутри все сжалось, напряглась каждая мышца. Хотелось крикнуть: ну быстрей же, быстрей! Говори!
Айрапетов достал из кармана пачку папирос. Протянул Кирилову:
— Курите, московские.
— Спасибо. — Кирилов размял тугую папироску. Осторожно прикурил.
— И могли бы узнать его? — напрягся Айрапетов.
— А почему же нет?
Айрапетов затянулся несколько раз сладковатым дымком. Медленно достал из портфеля несколько фотографий, разложил на столе.
Кирилов осмотрел каждую фотографию, потом уверенно взял одну:
— Он и есть, Ванька-рыжий.
— А где он живет, его настоящее имя?
— Вот уж чего не знаю, того, извините, не знаю. Говорят, что живет здесь, в Запорожье.
Итак, к доброму десятку имен и фамилий гражданина «X» добавилась кличка «Ванька-рыжий». Как будто бы и немного? Нет, очень даже много. Вот тот бесспорный факт, доказательство, подкрепляющее всю цепь сложных умозаключений. Значит, розыск идет по правильному пути. Искать нужно здесь, в Запорожье.