Трудное дело
Шрифт:
— Понимаете, я ваш сосед, — начал Айрапетов, — понимаете, сосед по улице.
Дежурная поняла. Центральный телеграф и Министерство расположены в соседних домах.
— Понимаю вас, сосед, — усмехнулась дежурная. — Слушаю.
— Мне нужна связь по фототелеграфу, срочно!
— Ну и задали вы нам задачку, соседушка, — озабоченно повторила дежурная. — Подождите у телефона.
В трубке что-то щелкнуло. Прошло несколько минут. И опять в трубке голос девушки.
— Хорошо. Канал получите через пятнадцать минут. Забираем время у другого города.
В трубке
Через пятнадцать минут образец почерка Антоненко, его фотография полетели по фототелеграфу в Москву, на улицу Огарева.
Телефон в номере гостиницы, где жил Айрапетов, зазвонил через час. Капитан снял трубку. С ним говорил Виноградов.
— Ну, как?
— Понимаешь, Эдик, — в голосе Виноградова звучали смущенные нотки. Он будто в чем-то провинился перед Айрапетовым.
— Очень похож, очень. Я и сам сначала подумал, что это он...
— Да не тяни же ты!
— Не он. Экспертиза категорически говорит — не он.
Что такое осечка, известно каждому охотнику. Зверь на мушке. Палец плавно давит на курок. Сейчас будет выстрел. Но выстрела нет, вместо него раздается сухой щелчок. А зверь уже уходит. Его уже не достать. Разочарование, досада охватывают в такое мгновение охотника. Хочется хватить ружьем о ствол ближайшего дерева, да так, чтобы щепки полетели. Такое же чувство, только в десятки раз сильнее, захлестнуло Айрапетова.
На следующий день капитан, как всегда спокойный, подтянутый, собранный, входил в кабинет, ставший на долгие дни его рабочим местом. Все меньше карточек остаются непросмотренными. Что в них — успех или еще одна отброшенная версия?
И успех пришел. Как-то буднично, обыденно. Помогли запорожские товарищи.
— По-моему, видел я вашего гуся, — сказал работник Запорожского угрозыска.
— Есть на почте такая Надя, а у нее брат. Живут они, кажется, вместе. Я видел их несколько раз. Здорово похож. Но, конечно, ручаться трудно.
После обеда Айрапетов долго раздумывал: стоит ли заходить на почту. Решил — стоит. Любая, даже самая призрачная, возможность должна быть использована.
Через полчаса уже были известны имя и фамилия брата Нади с почты. Интерес Айрапетова к этой личности сразу возрос, когда оказалось, что его фамилия значится на одной из еще неразобранных карточек. Вот она!
Фотография, анкета. Опять сходство поразительное. Но, как говорят, обжегшись на молоке, дуют на воду. Айрапетов, заставляя себя не волноваться, отправил по фототелеграфу снимок, образец почерка. И вот он, долгожданный ответ. Гражданин «X» оказался Иваном Дмитриевичем Мацуевым, 1920 года рождения, человеком без определенных занятий.
Задача решена.
— Эдик, встречай, — взволнованно говорил по телефону Виноградов. — Завтра буду у тебя. Поздравляю! Все поздравляем!
Дом Мацуева стоял за высоким, почти в два человеческих роста забором. Из соседей мало кто мог похвастаться знакомством с его хозяином. Знали только, что он какой-то крупный работник чуть ли не республиканского масштаба, часто бывает в командировках. Выстроил недавно новый кирпичный сарай, купил моторку, завел
Как ни замкнуто жил Мацуев, но все же удалось раздобыть план его дома. Даже узнали, что есть у самого верха калитки веревочка, за которую нужно дернуть, тогда дверь откроется.
— Вот она, эта чертова веревочка, — сказал Айрапетов, пошарив по калитке.
Дом был окружен со всех сторон. Но об этом едва ли кто смог бы догадаться. Наступавшие сумерки скрывали людей. У калитки стояли трое. Накануне было решено — в дом заходят Айрапетов, Виноградов и работник Запорожского уголовного розыска.
— И не думайте, ребята, одних я вас не пушу — сказал накануне москвичам начальник угрозыска. Он беспокоился. В самом деле, у заядлого охотника Мацуева ружей было полно. А что, если он начнет палить?
— Ну, ребята, открываю.
Рука у каждого сжимает в кармане рубчатую рукоятку пистолета. Щелчок. Рычажок предохранителя передвинут в боевое положение. Но применить оружие можно только в самый критический момент, лишь в случае вооруженного сопротивления преступника.
— Пошли!
Калитка распахнута настежь. Из будки, задыхаясь яростью, выскочил здоровенный пес. Прыгнул. Спружинила цепь, и пес опрокинулся на спину. И вот уже лихорадочно заохали ступени крыльца. Дверь распахнулась. На пороге — высокая женщина в застегнутом лишь на верхние пуговицы халате.
— В чем дело?
— Сейчас объясню, — останавливается около нее работник Запорожского угрозыска. А Виноградов и Айрапетов уже в комнатах. Одна, вторая, третья... Наконец, все комнаты осмотрены. Дом пуст.
— Так в чем же дело? — волнуется женщина.
— Мы из милиции. Вот постановление на обыск.
Женщина сразу как-то пригибается и хватается за столбик крыльца. Ее поддерживают и уводят в дом.
Обыск, на первый взгляд, ничего обнадеживающего не дал. Допрос хозяйки дома отложили на завтра.
— Ничего не знаю! — твердила Надежда Мацуева. — Откуда же я знаю, где брат?
На исходе второго часа допроса на столе у следователя зазвонил телефон.
— Виноградов слушает.
— Владимир, — услышал он голос Айрапетова. — На имя Надежды Мацуевой из Киева пришла открытка без обратного адреса. Думаю — он. Сейчас привезу.
Открытку Надежда Мацуева от брата получила, но получила из рук следователя. Пришлось ей назвать адрес отправителя. В тот же день Айрапетов вылетел в Киев. Но, оказывается, Мацуев ровно сутки назад выехал в Харьков. В Харькове они разминулись всего на четыре часа. Но зато теперь было точно установлено: Мацуев вылетел во Львов.
— «Друга встретили», — телеграфировали из Львова работники городской милиции.
— «Пока не трогайте. Вылетаю сам», — ответил Айрапетов.
Самолет приземлился в час тридцать ночи. У трапа самолета от группы пассажиров отстали двое. К ним навстречу шагнул человек в милицейской форме.
— Товарищ Айрапетов? — спросил он одного из пассажиров.
Уж так получается, что и незнакомые между собой работники милиции узнают друг друга даже в полутьме. Айрапетов улыбнулся и протянул руку: