Труды по истории Москвы
Шрифт:
Дань, собираемая данщиками в Москве и в московских станах, поступала в казну великого князя. Князь—совладелец имел только право посылать своего данщика [301] с данщиком великокняжеским.
Москва и московские станы составляли особый судебный округ. Это постоянно оговаривалось в договорах великих князей с князьями—совладельцами: «А которыи суды издавна потягли к городу, а и те и нынеча к городу». [302] «Запись, что тянет душегубьством к Москве» очерчивает границы московского судебного округа. Московский наместник судил дела об убийствах и краже с поличным, которые совершались в Москве, Серпухове и ряде других городов и волостей, близко расположенных от столицы. [303] В начале XVI века существовал «наместник московский большой», [304] в отличие от наместников, ведавших по традиции московскими «третями». По записи о душегубстве, большой наместник судил вместе с двумя третниками. Наместники как великокняжеские представители существовали
301
Там же. С. 20, 171, 181, 185 и др.
302
Там же. С. 20.
303
ААЭ. Т. I. С. 87–88.
304
ДДГ. С. 361.
305
Там же. С. 12 и 13.
Порядок московского наместничьего судопроизводства устанавливается в договоре Дмитрия Донского с Владимиром Серпуховским. В переложении на современный русский язык эта статья договора читается так: А судов тебе (понимается – Владимиру Андреевичу) без моих наместников не судить, а я стану московские суды судить, а доходами от них делиться с тобою. А буду вне Москвы, а пожалуется мне москвитин на москвитина, мне дать пристава, а послать мне к своим наместникам, чтобы они учинили разбирательство, а твои наместники с ними. [306] Такой же порядок сохранился и позже, как это можно видеть из записи о душегубстве. Суду наместника по делам об убийствах и краже с поличным были подчинены московские дворы «на Москве на посаде».
306
Там же. С. 32.
Из записи о душегубстве узнаем о существовании в Москве тиуна великого князя и судей. Тиун был судьей многочисленных великокняжеских людей. Он разбирал те дела, которые не касались душегубства и кражи с поличным. Слободы московских феодалов также имели свой внутренний суд; поэтому при наместничьем суде во время разбора дела, затрагивающего одновременно черных людей и людей зависимых, присутствовал какой—нибудь судья, который «своего прибытка смотрит».
Московский тиун великого князя, как об этом можно судить по документам XVI века, производил суд в присутствии целовальников из московских ремесленников и дворского. [307] Едва ли это было новизной XVI века, связанной с введением губных грамот, потому что уже в договорах великих и удельных князей имелось условие, что черные люди тянули судом и повинностями к сотникам. Окончательное решение дела производилось в XVI столетии «введеными боярами» (в одном случае дворецким, в другом казначеем) по докладу тиуна, должность которого обычно попадала в руки дворянина средней руки.
307
Акты юридические. СПб., 1838. № 21–22. С. 47–53: «А на суде был дворской Федор Родивонов сын, да целовалники Петр Шадра, да Павел красилник, да Роман мясник, да Федор ожерелейник, да Сухой красилник».
Во время междоусобной борьбы середины XV века совместное владение Москвой затрудняло борьбу великого князя с враждебными ему князьями во главе с Дмитрием Шемякой. В Москве этого времени сидел Ватазин, тиун Шемяки, усердно действовавший в пользу своего господина. В соборной грамоте русского духовенства, посланной Шемяке, говорилось: «И ты, господине, шлешь к своему тиуну к Ватазину свои грамоты, а велишь ему отзывати от своего брата старейшего от великого князя людей; а велишь звати людей к собе». В той же грамоте находим ссылки на «старину, что жити вам в Москве», то есть на права великого князя и его князей—совладельцев в их общей вотчине Москве. [308]
308
АИ. Т. 1. С. 78: «А седя на Москве, кого людей брата своего старейшего великого князя велел будет давати на поруце или кабалы на кого или серебро переведено, и тобе с тех поруки свести и кабалы отдати».
«МОСКОВСКАЯ РАТЬ»
Средневековый ремесленник и купец, как всякий свободный человек, был боевой единицей и умел владеть оружием. Облик такого воина—купца выступает перед нами в рассказе об Адаме-суконнике, который во время осады Москвы татарскими полчищами Тохтамыша стоял на воротах и застрелил знатного татарина стрелой из самострела. [309] Адам—суконник, которого напрасно готовы были сделать иноземцем за его несколько необычное для русских имя (в летописи он назван «москвитином»), стрелял с Фроловских ворот. Это напоминает нам о позднейшем обычае расписывать городских людей на случай осады по городским воротам и башням. Такой порядок, видимо, существовал уже в XIV–XV веках.
309
ПСРЛ. Т. VIII. С. 44–45.
В защите города участвовали все горожане, причем источники особо отмечают активность в защите города черных людей. Татары пускали на город множество стрел, а горожане стреляли из луков и бросали камни. Когда же татары начинали взбираться по лестницам на городские стены, горожане лили на них кипящую воду, стреляли из «тюфяков» и пушек. [310]
Черные люди входили в состав «московской рати», выступавшей на войну со своим воеводой. [311]
310
ПСРЛ. Т. XXIII. С. 128: «Возвариша воду в котлех, льяху на нь, а инии стреляху, тюфяки пущаху и пушки».
311
ДДГ. С. 32. В договоре Дмитрия Донского с Владимиром Андреевичем: «А московская рать, хто ходил с воеводами те и нонеча с воеводами, а нам их не приимати».
312
ПСРЛ. Т. XXV. С. 281 (под 1469 годом о походе на Казань): «А с Москвы послал суружан, и суконников, и купчих людей и прочих всех москвичь, кои пригоже по их силе, а воеводу над ними постави князя Петра Оболеньского Васильевича Нагого».
Во главе «московской рати» стоял воевода, назначенный великим князем. Праву назначать воеводу великие князья придавали особое значение и оговаривали его в междукняжеских договорах («а Московская рать ходит с моим воеводою, как и преже»). [313] «Московская рать», пополненная горожанами, составляла ядро военных сил Московского великого княжества, а в случае внезапной опасности – его единственную силу. С необыкновенной четкостью это выясняется из рассказа о битве 1433 года, происшедшей в 20 верстах от Москвы, на Клязьме. Претендент на великое княжение Юрий Дмитриевич подошел к Москве с большим войском: «С князем же Юрьем множество вой, а у великого князя добре мало, но единако сразишася с ними, а от москвичь не бысть никоей помощи, мнози бо от них пьяни бяху и с собою мед везяху, что пити еще». [314] Пьяное войско, естественно, потерпело поражение.
313
ДДГ. С. 39 и 71.
314
ПСРЛ. Т. XVIII. С. 173. Место битвы в летописи не указано, его, вероятно, надо искать в районе Хлебникова. Битва происходила в 1433 г.
Впрочем, не следует представлять «московскую рать» как сборище малодисциплинированных горожан. От москвичей не было «никоея помощи», потому что значительная часть их втайне поддерживала Юрия Дмитриевича. В других случаях «московская рать» была на высоте положения. «Московской рати» принадлежит почетное место среди русских полков, сражавшихся против татар на Куликовом поле в 1380 году.
СЕЛЬЧАНЕ И ХОЛОПЫ В ГОРОДЕ
Судя по указаниям на новые слободы, возникавшие вокруг Москвы, население города росло очень быстро. Никакие разорения, осады и пожары не могли задержать поступательный рост населения Москвы. Дома быстро отстраивались, церкви заново украшались, и через год—два после очередного пожара город опять становился многолюдным и оживленным. Это свидетельствует о том, что рост населения Москвы происходил не столько за счет естественного прироста, сколько путем постоянного прилива новых поселенцев, горожан из других городов, крестьян и беглых холопов, которых Москва притягивала к себе как большой центр, где можно было скрыться от преследования господ и найти работу. Приток крестьянского населения в города давно уже отмечен историками средневековья в Западной Европе. Такое же явление наблюдалось и в средневековой Москве.
О бегстве холопов и крестьян в Москву говорят договоры великих князей с их родственниками, князьями—совладельцами. «А в город послати ны своих наместников, а тебе своего наместьника, ине очистять холопов наших и селчан по отца моего живот, по князя по великого», – читаем в договоре Дмитрия Донского с его двоюродным братом Владимиром Серпуховским. Другие договоры поясняют, кто именно имеется в виду. Так, в договоре великого князя Василия Дмитриевича с тем же Владимиром Серпуховским пункт о холопах и сельчанах изложен в следующих словах: «А в город нам послати своих наместников, и тобе своего наместника, ини очистять наших холопов и селчян. А кого собе вымемь огородников и мастеров, и мне князю великому з братьею два жеребья, а тобе, брате, треть». [315] Как видим, среди беглых холопов и сельчан выделяются две категории, ремесленники (мастера) и огородники. Великий князь владел Москвою совместно с братьями и Владимиром Андреевичем, тем не менее, князья вынуждены были договариваться о поисках в Москве своих беглых холопов и сельчан, так как отыскать их среди городских людей, видимо, было задачей нелегкой, а подчас невыполнимой.
315
ДДГ. С. 39.
Что же означает договорная статья о холопах и сельчанах, признание их свободы в городе или полное ее отрицание»
Комментируя приведенную выше статью между княжеских договоров, В. Е. Сыроечковский делает заключение, что «в противоположность городам Запада, „городской воздух“ княжеской Москвы не изменял судьбы холопа: князья требовали возврата их». [316] Как видим, слова «очистять» и «вымемь» названный автор понимает в том смысле, что князья возвращали сельчан и холопов в прежнюю зависимость. Однако В. Е. Сыроечковский не обратил внимания, в каких именно договорах встречается статья о сельчанах и холопах, придав ей значение общего правила и цитируя почему—то договор 1433 года.
316
Сыроечковский В. Е. Гости—сурожане. М., 1935. С. 82–83.