Труженики моря
Шрифт:
Дальние вершины подводных скал, обнаженные отливом, оканчивались под самым утесом чем-то вроде бухточки. Жилльят исследовал эту бухточку и нашел, что она годится для его бота. Тогда он слез, обулся, отвязал лодку, сел в нее и отчалил. Он обогнул утес снаружи на веслах, потом несколько подался в море, чтобы ловчее было повернуть, и живо, одним взмахом весел, вошел в бухту.
Пристань была, в самом деле, превосходная.
Лодка могла быть там в безопасности почти от всех непогод.
Жилльят поместил свою лодку в таком
Сделав это, он скрестил руки и стал советоваться сам с собой.
Лодка находилась в безопасном месте, эта задача была решена; являлась другая. Где приютиться ему самому?
Представлялись два помещения: самая лодка, с довольно удобной каютой, и площадка скалы, куда легко было взобраться.
Из обоих этих помещений можно было во время отлива, перескакивая со скалы на скалу, почти как посуху, достигнуть до промежутка между Дуврами, где была «Дюранда».
Но отлив — дело минутное, а во все остальное время он был бы отделен или от своего ночлега, или от остова «Дюранды» с лишком двумястами сажен. Плавать между подводными камнями трудно; а если неспокойное море, то и вовсе невозможно.
Приходилось отказаться от лодки и от утеса, называемого «Человек».
В ближайших скалах не было никакой возможности приютиться.
Нижние вершины два раза в день скрывались под водой во время прилива.
Высшие вершины беспрерывно обдавались пеной.
Оставался самый остов корабля.
Можно ли было поместиться на нем?
Жилльят надеялся, что можно.
XV
Возвратясь через полчаса на «Дюранду», Жилльят обошел ее всю, с палубы до трюма, проверяя до малейших подробностей поверхностный осмотр первого посещения.
Он втащил на палубу тюк, составившийся из принадлежностей «Пузана», и принялся рыться в грудах мусора. Он нашел там, во-первых, клещи и пополнил ими свой маленький запас инструментов.
Сверх того, у него был складной нож в кармане: это тоже вещь нужная.
Он провел весь день на остове «Дюранды», кое-что расчищая, кое-что приводя в порядок.
К вечеру он убедился, что кузов разбитого судна не в силах противостоять даже ничтожному ветру. Он дрожал при каждом движении Жилльята. Прочна и тверда была только та часть, в которой находилась машина и которая завязла между скалами. Там балки плотно примкнули к скалам.
Оставить машину на «Дюранде» было бы неблагоразумно. Надо было всячески облегчить судно, а не отягощать его. Развалина требовала самого тщательного ухода. Точно умирающий. Малейший ветер мог погубить ее окончательно.
Жаль, что надобно было работать на ней. Количество труда, неизбежного при работе, утомит ее, может быть, сверх сил.
И если ночью, во время сна Жилльята, случится что-нибудь особенное на море, — он погибнет, потонет вместе с кузовом. Помощи ждать
Быть вне его и близ его — вот в чем состояла задача.
Где найти такое убежище?
Жилльят стал думать.
Оставались два Дувра, но оба они казались неприступными.
Снизу, на верхней площадке Большого Дувра, виднелся какой-то нарост.
Стоячие скалы с плоской вершиной, как Большой Дувр и Человек, — не что иное, как обезглавленные горы. Таких обезглавленных, окарнаушенных гор много в горных цепях и в океане. На некоторых скалах, особенно в открытом море, виднеются зарубки, как на деревьях. Точно по ним кто-нибудь ударил топором.
Вероятно, с Большим Дувром было то же самое.
Возвышение, видневшееся на нем, было или естественным горбом камня, или обломком разрушившейся верхушки.
Может быть, в этом обломке скалы была какая-нибудь впадина, куда можно было бы спрятаться; Жилльяту больше ничего не было нужно.
Но как добраться до вершины? Как попасть на эту вертикальную стену, плотную и гладкую, как голыш, обросшую вязкими нитчатками и словно облитую скользкой мыльной пеной?
От палубы «Дюранды» до вершины скалы было по крайней мере тридцать футов.
Жилльят взял узловатую веревку, привязал ее к поясу и принялся взбираться на Малый Дувр. Чем выше он поднимался, тем ему было труднее; к тому же забыл снять башмаки, а это удвоило труд подъема. Он насилу добрался до верху. Там, на самой верхушке, он встал на ноги. Места оказалось ровно столько, сколько нужно было для двух его ног.
Малый Дувр наклонялся к Большому, так что издали казалось, что они кланяются друг другу.
Жилльят отвязал конец узловатой веревки, быстро смерил глазом расстояние и бросил на платформу скалы железный крюк, которым заканчивалась веревка.
Крюк царапнул по скале и упал к ногам Жилльята.
Он снова бросил его еще дальше, нацелясь на гранитную выпуклость, где виднелись трещины и полосы.
На этот раз крюк зацепился.
Жилльят потянул за веревку.
Гранит подался, и крюк, отломив кусок скалы, ударился об откос, под Жилльятом.
Жилльят бросил веревку в третий раз.
Она не упала назад.
Жилльят дернул. Она держалась крепко. Крюк, вероятно, попал в какую-нибудь трещину, которой Жилльят не заметил со своего места.
Надобно было вверить жизнь этой неизвестной опоре.
Жилльят не колебался.
Выбора не было. Возврат на палубу «Дюранды» для принятия какой-либо другой меры был почти невозможен. По всей вероятности, он поскользнулся бы и упал. Взбираться трудно, а спускаться еще того труднее.
Жилльят, как все хорошие матросы, отличался точностью движений. Он никогда не терял напрасно сил. Этим объясняются чудеса, которые он делал. В нем физическая сила соединялась с нравственной энергией.