Труженики моря
Шрифт:
Ему предстоял страшный подвиг.
Нужно было, повиснув на веревке, перебраться с одного Дувра на другой.
Жилльят в третий раз потянул за веревку; она казалась надежной; тогда он обернул руку платком, схватился за веревку, потом вытянул ногу вперед и, быстро оттолкнувшись другой ногой о скалу, чтобы сила толчка лишила веревку возможности перевернуться, бросился с Малого Дувра на выступ Большого Дувра.
Несмотря на предосторожность, веревка перевернулась, и Жилльят ударился о скалу плечом, — отскочил и снова ударился, но на этот
Жилльята на мгновение оглушило. Он повис на воздухе, но сохранил сознание и не выпустил веревку.
Прошло несколько времени, пока ему не удалось ухватиться за эту веревку обеими ногами.
Придя в себя, он посмотрел вниз.
Веревка уже не раз помогала ему взбираться еще на более значительную высоту. Теперь конец ее волочился по палубе «Дюранды».
Жилльят, убедившись в возможности спуститься, принялся карабкаться кверху.
В несколько минут он добрался до платформы.
До сих пор сюда еще никто не заглядывал, кроме птиц. Платформа была покрыта птичьим пометом, но зато Жилльят нашел и впадину, которая ему была необходима для приюта.
У входа отверстие это было вышиной фута в два.
Жилльят нашел это удобным.
Обе задачи были разрешены; «Пузану» нашлась гавань, и самому Жилльяту — убежище.
Удобство этого убежища состояло в том, что оно было близко к кузову «Дюранды».
Веревка с крюком, попав между двумя скалами, твердо зацепилась за них. Жилльят утвердил ее окончательно, положив на нее большой камень.
Потом он немедленно вошел в свободное сообщение с «Дюрандой».
Спуститься и подняться — ничего нет проще.
Он живо перебрался на палубу по узловатой веревке.
День был славный, начало удачное.
Жилльят почувствовал голод. Развязал корзину с провизией, открыл нож, отрезал кусок жареного мяса, прикусил краюшку хлеба, запил пресной водой из манерки и отлично поужинал.
После ужина, так как было еще светло, он принялся за расчистку кузова «Дюранды».
Он рассортировал все обломки и отложил в крепкую часть судна, где была машина, все, что могло быть полезным: дерево, железо, канаты, паруса. Все ненужное он бросил в море.
Принадлежности «Пузана», поднятые на палубу, громоздили ее, несмотря на то, что их было весьма немного. Жилльят заметил в стене Малого Дувра род ниши, на высоте своей руки. В скалах часто встречаются такие натуральные шкафы, только без дверец. Он нашел, что в эту нишу можно положить все его вещи. В самую глубину он сунул два ящика, один с одеждой, другой с инструментами, два мешка с мукой и сухарями и корзинку с провизией.
Он вынул предварительно из ящика с платьем свою овчину, плащ с капюшоном и засмоленные наколенники. Потом прикрепил нижний конец узловатой веревки к одному из ридерсов «Дюранды», чтобы оградить ее от влияния ветров. Ридерс держал конец веревки не хуже сжатого кулака.
Оставался верхний конец. Наверху узловатая веревка терлась о край
Жилльят отыскал в мусорной куче несколько клочков парусины, вытащил из старого каната несколько длинных ниток и сунул их в карман.
Моряк догадался бы, что он хочет обернуть этими кусочками холста и ниток часть веревки, прилегающую к отверстию скалы, чтобы предохранить ее от всякого повреждения, сделав так называемую клетень на канате.
Набрав достаточно холста и ниток, Жилльят надел наколенники и овчину, набросил сверху плащ, ухватился за веревку, крепко прикрепленную к Большому Дувру, и принялся взбираться на грозную морскую башню.
Несмотря на свои исцарапанные руки, он скоро очутился на плоской вершине.
Последние отблески дня угасали на западе. На море пала ночь. Только на вершине Дувра было еще не совсем темно.
Жилльят воспользовался этими остатками света, чтобы наклентовать узловатую веревку. Он обернул то место, которым она прикасалась к скале, бандажом из нескольких рядов полотна, крепко связанных по каждому ряду.
Окончив клетень, Жилльят привстал.
Уже в течение нескольких минут, укрепляя тряпки на веревке, он заметил в воздухе странное трепетание.
В тишине вечера это походило на шум крыльев какой-нибудь громадной летучей мыши.
Жилльят поднял глаза.
Над головой его, в глубоком бледном небе, вращался большой черный круг. Ничего не могло быть страннее. Точно ореол ночи над Большим Дувром.
Круг этот приближался к Жилльяту и снова отдалялся, суживался и расширялся.
То были чайки-рыболовы, ласточки, бакланы, целая стая морских птиц, носившихся в удивлении над знакомым местом.
Большой Дувр был их гостиницей, и они прилетали ночевать на нем. Жилльят теперь занял их комнату. Неожиданный жилец встревожил их.
Они никогда не видывали здесь человека.
Испуганное летанье продолжалось довольно долго. Птицы как будто ждали, чтобы Жилльят ушел, а он следил за ними задумчивым взором.
Летучий вихрь пришел наконец к решению, круг разделился на стороны, и туча птиц опустилась на другой край бездны.
Там они принялись совещаться. Жилльят, вытягиваясь на своих гранитных ножнах и подкладывая под голову камень вместо подушки, долго слушал, как переговаривались птицы.
Наконец все смолкло. Все заснули: птицы на одной скале, Жилльят на другой.
XVI
Жилльят не позаботился снять со своей постели множество камешков, довольно острых, которые очень мешали ему спать, и несмотря на все это, он спал крепко.
Иногда он, впрочем, просыпался и, открыв глаза, слышал громкие залпы. Поднимающееся море входило в отверстия скалы с шумом, напоминающим пушечные выстрелы.
Среда, окружавшая Жилльята, была необычайна, как видение. Ночь удваивала впечатление, и Жилльяту казалось, что он видит сон.