Трюкач
Шрифт:
– Да, действительно! – еще и еще раз спохватился Кудимов.
Он отзвонил в милицию, отменил: детишки побаловались.
Детка Лера ушла в одну из комнат (сколько их здесь всего? четыре? пять?) – но дверь прикрыла неплотно: отослать меня можете, но слышать не запретите, так-то!
Просторная квартирка. Нестандартной планировки. И мебель просторная, нестандартная. Нынче такая мебель пугает ценниками и называется офисной – чернокожие кресла, чернокожий диван, стеклянные матовые с дымкой стол, стеллажи, стулья на колесиках – с подлокотниками-подзатыльниками. Сгодится и для офиса, и для дома, для семьи. Будучи владельцем сети оптовых магазинов, имеешь право, Кудимов, приобретать мебель – несколько комплектов: чувствуй, Кудимов, себя на работе как дома и… дома как на работе.
Он
Разговор не получился.
– Почему вы спросили меня, армянин ли я? Что, не похож?
– Похож, почему же. ПОХОЖ… – пропедалировал Кудимов, мол, сходство есть, а на самом деле?
– Мама – русская, – не соврал Ломакин.
– Раньше я нигде вас не мог видеть? – проверил Кудимов рефлексы собеседника.
– Жора не хотел, чтобы вы знали про меня, Игорь Василича, – прогнул свою линию «Гурген».
– Я не о том.
– А о чем?! – Ломакин удивился, надеясь, что удивление получилось неподдельным.
– Да так… Значит, нигде мы с вами раньше встретиться не могли? У меня такое ощущение…
Ждал подвоха? Страховался на всякий случай? Так или иначе, но ничего толкового не получилось. Кудимов уходил от конкретики, увиливал.
Черт побери, несчастный отец! Ты только вслух предположи: кто виноват? А что делать – гость сам предложит. И с чего начать – тоже.
Но Кудимов-старшенький жевал сопли, да к тому же никак не давал отбой Дику. Сына закололи шилом в метро такие же голубенькие, как неожиданный мститель-Гурген. Он, гость, и является косвенным виновником. Не исключено, ревность взыграла у отвергнутого ради Гургена претендента, вот и: «Так не доставайся же никому!» Тык!
Неужели Кудимов такой дундук! Неужели он упустит прекрасную возможность стравить двух врагов? Если «Гургена» он воспринимает как врага, почему бы не назвать мстителю еще одного врага – пусть взаимоуничтожатся. Разве нет?
Нет. Ни за что не желал Кудимов упоминать господина Солоненко. Ни прямо, ни косвенно. Ограничивался сетованиями на бездеятельность милиции и на засилье извращенцев, ядовито спохватываясь: «Я вас не очень обидел?».
А стоило Ломакину шевельнуться, Дик рычал…
Разумеется, сам Ломакин ни под каким видом не мог упомянуть возможную взаимосвязь между убийством Гоши-Жоры и неуступчивостью Игоря Василича в отношениях с «Аурой плюс». Неуступчивость – до, сговорчивость – после. Все же чесалось у Кудимова в голове: «Раньше я нигде не мог вас видеть?». И пророни Ломакин хоть намек на «Ауру плюс», пелена упала бы. И так-то Игорь Василичь неприязненно недоверчив, но когда прояснится принадлежность гостя к злосчастной фирме – в мозгах Кудимова тени на тени наложатся, – он, Кудимов, запросто наделает глупостей. Например, затребует объяснений у Слоя: чем вызван визит неуточненного армянина, намекающего на причастность господина Солоненко к… несчастному случаю в метро? Игорь Василичь только-только стал возвращаться к прежнему состоянию души, во всяком случае удается несколько забыться, – и является человек от господина Солоненко, бередит раны. Захотелось на лояльность проверить? Так господин Кудимов исправно подписал все бумаги, накрепко связывающие его с господином Солоненко. Чего еще надо?! Довольствуйтесь ровными партнерскими отношениями – не подставит Кудимов, не подставит. Вот подослали человека, прощупали на верноподданность – убедились?
И неважно, какова будет интонация – истерическая, доверительная, непроницаемо-дипломатическая, проверочно-вкрадчивая (а ну как Солоненко выдаст себя жестом, мимикой, взглядом – действительно имеет отношение к гибели Гоши! раньше и не намекнуть было – только себя самого в смешное положение поставишь… но визит неуточненного армянина, намекающего на причастность «Ауры плюс» к известному происшествию, позволяет Кудимову требовать ответа!).
Ответа не будет. Будет вопрос: какой-такой армянин?!
Да приходил тут один. Паспорт показывал – Гурген Джамалович Мерджанян. Нет у господина Солоненко в штате сотрудника с таким ФИО?! Ах, не-ет?! Но сдается Игорю Василичу, что
Интересно, интересно. Выясним! А где именно в «Ауре плюс» мелькал перед Игорем Василичем человечек? Не помните… Ладно. Ради такого случая давайте посмотрим кое-какое кино. У нас тут фирма подрядилась кино снять, проект провалился, но пленочки кое-какие сохранились. Глядите внимательней, Игорь Василичь. Не он? Ну-у, спаси-ибо, Игорь Василичь! А то мы этого беглого должника днем с огнем ищем, а он, значит, армянином переоделся и лучшим друзьям «Ауры плюс» клевещет на «Ауру плюс» же! Как вы сказали? Мерджанян Гурген Джамалович? Сейчас мы скоренько через ЦАБ уточним адресок неуточненного гражданина и пошлем туда… бригаду.
Вот и пришлось Ломакину держать рот на замке. Кудимов опасался провокации. Ломакин опасался, что Кудимов, опасаясь провокации, спровоцируется на действия, проявляющие Ломакина перед Слоем.
Не получилось беседы. Еще и Дик прыгнул к горлу, когда Ломакин излишне резко встал: «Не получилось у нас, Игорь Василичь!». Реакция спасла – Дик прыгнул к горлу, Ломакин прыгнул вбок, будто вратарь, достающий мяч из «девятки». Мяч – нет, но край матово-стеклянного стеллажа достал, порушил с оглушительным дребезгом.
Дик извернулся еще в воздухе, упал на все четыре лапы, сжался пружиной для повторного прыжка – уже безошибочного, на поверженного врага.
Кудимов не скомандовал Дику: «Место!».
Ломакин ощутил: через секунду его начнут терзать челюсти, крепкие, острые челюсти, только и предназначенные для того, чтобы терзать.
– Место! – прозвучала команда. Нет, не Кудимов сжалился. Детка-Лера подала голос, возникнув на пороге комнаты.
Ротвейлер, такое впечатление, завис в воздухе и, как в обратной съемке, вернулся на исходную позицию. Но продолжал опасно рычать: может, передумаете, хозяева? он же вот он!
– Папа! – сказала детка-Лера. – Ты что?! Рехнулся?!
Кудимов пожал плечами, мол, он-то при чем?! Но некое удовлетворение в этом пожимании было. Так вас, гомиков! Собаками травить! На сто первый километр гнать! Каленой метлой! Поганым железом!
– Дик! Гулять! – отвлекла детка-Лера пса от добычи.
Ротвейлер взвизгнул, щеняче затяфкал, запрыгал, норовя лизнуть хозяйку в нос, засуетился. Бог с ней, с добычей! Гулять! Наконец-то!
«Добыча», прежде чем встать на ноги, стряхнув с себя клыкастые обломки стеклянного стеллажа, удостоверилась на ощупь – не съехал ли парик, не отклеились ли усы (хрестоматийное: «У вас ус отклеился!»). Парик не съехал, ус не отклеился. А, к слову, хорошо, что – парик. Хоть какая-то защита, когда он долбанул головой стекло. Нечто подобное имело место быть на съемках «Ну-ка, фас!». Улдис, пройдя по тому самому, ранее упомянутому, выступу шириной в ладонь, впрыгивал сквозь оконное стекло в комнату, где куражился маньяк. Помнится, коллеги режиссера Брадастого усмехались-подначивали на просмотре: «Ка-а-анечно! Прогнулся ты, Егор, перед родной милицией! Герой по карнизу ползет, равновесие держит, но – фуражечку милицейскую ручкой придерживает на голове. Как же без фуражечки! Тогда и непонятно будет, что герой – наш, мент, представитель!» – «Кретины! – ответно усмехался Егор. – Да та фуражечка – единственная страховка для Улдиса, чтобы он себе башку не покалечил, не рассек, проламываясь сквозь стекло!». Это только в западных боевиках давно научились заменять натуральное стекло на безопасную то ли слюду, то ли еще какую-то ерунду. Наши же трюкачи по сю пору вынуждены сигать сквозь натуральное… Что такое один-два рассекающих пореза в сравнении с экономией! До свадьбы заживет! Зато дешево!
– Спасибо… – сказал Ломакин, осторожно-аккуратно вздымаясь из груды обломков.
– Не за что… – протокольным тоном выразил сожаление Игорь Василичь. – Вас проводить? Вы не порезались?
«Не за что» – в том смысле, что отнюдь не милость к павшим проявила дочь, распорядившись «Место!». Просто дорогущий ротвейлер Дик мог ненароком поранить лапы, кинувшись в мешанину стеллажных брызг.
– Я не порезался. Вам возместить ущерб? – и Ломакин потянулся рукой за спину, в задний карман.