Тучи сгущаются
Шрифт:
Сделав паузу, Инти продолжил:
– - Я понимаю, отчего вам, юноши, так не нравится Изабелла. Я же вижу, как вы молоды, красивы, стройны, и вам теперь страшно думать, что вы можете лишиться своих сокровищ. А она напоминает вам о том, что может случиться с вами. Я помню себя девятнадцатилетним юношей накануне свадьбы, когда ещё вся жизнь казалась впереди. И вот теперь, когда мне уже сорок пять, когда не за горами старость, когда всё тело и душа у меня в шрамах, когда выросло брюшко и этот иней с волос мне уже не смыть уже никакой настойкой, я, как ни странно, люблю жизнь никак не меньше, чем любил в юности. И Изабелла,
– - Вот в том-то и дело, что она жила с ним и рук не наложила, -- буркнул Ворон.
– - А по-твоему, она должна была?
– - спросил Инти.
– - Должна не должна, но раз она вытерпела жизнь с таким негодяем, значит, и у неё внутри была гнильца. А ты... не просто её с собой взял, ты предлагаешь ей доверять!
– - не унимался Ворон.
– - А почему она раньше не пыталась до нас достучаться?
– - спросил Коралл.
– - Пыталась как минимум один раз. Да откуда мы знаем, сколько было неудачных попыток и во что это ей обходилось? И сколько возможностей попытаться? Одна и в чужой стране, она ничего не могла сделать без чужой помощи, а помочь ей было некому. Кроме того, одна из попыток стоила ей красоты, а могла стоить и жизни. Ведь это такой кошмар, когда заживо горишь...
– - Не пойму, что ты её так оправдать стремишься, -- сказал Ворон, -- не будь она столь уродлива, я бы решил, что ты на неё и в самом деле виды имеешь.
– - А имел бы -- что такого?
– - А что если она замужем была? И сейчас у неё муж есть?
– - Но ты же сам сказал, что родным она не нужна, скорее всего.
– - А представь себя на месте её мужа? Узнать вдруг, что жена жива, но много лет тебе изменяла, тем самым опозорив твоё честное имя? А ты тут нас учишь уважать столь грязную и бесчестную женщину?
– - А ты сам, Ворон? Если бы ты был на месте её мужа, накинулся бы на неё с упрёками, почему мол, не убила себя и дочь? Что до меня, то я подневольную измену изменой не считаю.
– - А если кто предаст нас под пытками, тоже, по-твоему, не считается?
– - Ну это другое дело. Когда человек предаёт других, он обрекает их на смерть и пытки, то есть считает, что его собственная жизнь и избавление от мучений важнее, чем жизни тех, кого он предаёт. А эта несчастная никого не погубила, она лишь сама мучилась.
– - А ты уверен, что не погубила?
– - Да, -- сказал Инти, глубоко выдохнув, -- я верю ей.
Потом облившись водой из ковша, добавил:
– - Вот что ребята, спорить тут можно до бесконечности. Главное вы уже или поняли, или не сможете понять. А мне здесь больше торчать уже опасно, слишком обидно будет получить сердечный приступ выпутавшись изо всех передряг.
Сказав это, Инти вышел.
Мрачный Ворон на это ответил:
– - Точно втюрился в неё. Ради неё и намывался с риском для жизни.
– -
– - То, что он с ума сошёл!
– - Почему? Он ведь не женат даже. Почему ему нельзя?
– - Потому что влюблённый себя не контролирует. Не видит опасности...
– - Ну, ему не девятнадцать... От этой женщины никакой опасности я не вижу. Я поговорил с ней на тему того, не больна ли она сифилисом, она признаки этой страшной болезни знает, но уверяет, что сам Ловкий Змей этой болезни опасался, потому предпочитал позорить только совсем юных невинных девушек, которые ещё не могли нигде заразиться. К ней же он не прикасался много лет, так что будь она заражена ранее -- всё бы проявилось. Однако нос у неё на месте, волосы довольно густые...
– - А если она -- ведьма? Ведь если при всём своём уродстве он... он решится ею овладеть, не значит ли это, что она колдовать умеет?
– - Да брось ты -- колдовать. Кабы могла -- разве смирилась бы со своим жалким положением? Всё проще: от долгого голода мужчина может на кого угодно запасть. Думаю что его, старого и некрасивого, женский пол вниманием не баловал. А перед этой "красоткой" он выглядит героем и спасителем.
– - Всё равно это неправильно! Нельзя! Я нажалуюсь!
– - Да кому ты нажалуешься? Горному Ветру?
– - А хотя бы ему! Пусть всыплет этому Саири.
– - А вот истериковать не надо, а не то я уже тебя лечить буду. От нервов. У меня в аптечке есть успокоительное.
Когда Инти вышел из бани, Утеша и Морская Волна уже спали. Утеша в отдельной комнате, а жена на широкой двуспальной кровати, часть которого была предназначена для него.
Инти скинул с себя и аккуратно повесил на стул верхнюю одежду, и заснул крепким сном...
Проснулся он на рассвете оттого, что услышал рядом рыдания. Морская Волна не спала, а рыдала, пытаясь спрятать лицо в подушку.
– - Ты чего? Тебе дурной сон приснился?
– - Инти, я люблю тебя, и не могу... не могу так. Я верю твоим обещаниям взять меня с собой, поселить у себя в замке, и чтобы я ни в чём не нуждалась, но это будет куда хуже, чем если бы я вдали от тебя работала бы где-нибудь кухаркой или горничной. Видно, ты не понимаешь, какая это пытка...
– - Пытка? Какая пытка?
– - Быть рядом с тобой и не мочь быть твоею женой на деле... Это ведь от твоей воли не зависит.
– - Ну что ты за глупости говоришь, что не зависит?
– - сказал Инти, целуя жену, -- я люблю тебя, и вовсе не собираюсь от тебя отказываться. Если я пообещал, что ты будешь моей женой, то значит пообещал.
– - Тут достаточно светло, ты же не слепой и видишь, что со мной сделали....
Морская Волна была обнажена, и Инти воочию увидел следы того, о чём говорила Консуэла.
От этого зрелища даже ему захотелось отвернуться, но он сдержал себя, поняв, что это будет последним ударом. В горле у него застрял ком, хотелось плакать от жалости и отчаяния.
– - Вот что осталось от груди, вскормившей твоих сыновей. Когда ты увидел меня в первый раз, я была нагой, и покорила тебя своими прелестями. Я знаю, сколь важна для мужчины телесная красота... А теперь разве ты сможешь обнять это сморщенное худое тело, ласкать руками эти пустые сухие мешочки на месте грудей? Проще тебе обнять труп...