Тульский – Токарев (Том 2)
Шрифт:
– А! – тут же ответил ему тем же Тульский, демонстрируя, что не забыл еще эхо уличных манер.
– Помнишь! – довольно рассмеялся Варшава и потрепал Артура по загривку, а потом добавил серьезно: – Ищите его, пацаны. Ваше это дело, хотя вроде впрямую и не касается… Чую – не угомонится мразь эта…
Выйдя от Варшавы, приятели долго молчали, переваривая новую информацию. Наконец Тульский спросил:
– Ну, как он тебе?
– Интересный человек, – убежденно кивнул Артем, – с такой энергетикой – просто караул!
Артур польщенно улыбнулся, как будто добрые слова говорились
– Ну, а по поводу этого… Фантома-Невидимки какие мысли есть?
На этот раз Артем не отвечал долго:
– Не за что зацепиться… Он – как угорь, уползает все время. Если все, о чем мы думаем, делал действительно один и тот же человек – он талантлив. Хотя и вряд ли применимо к нему такое хорошее слово. Может быть, он даже в чем-то гениален. И он не повторяется. И пока не делает ошибок. Поэтому в баню, конечно, он больше не придет. Если опять-таки – все это делает один и тот же человек…
– А как ты думаешь, – тихо спросил Тульский, – зачем он все это делает? Маньяк?
– Нет, – покачал головой Токарев. – Он не маньяк – по крайней мере в обычном смысле этого слова. Он – универсал. И часть преступлений он делает для наживы, потому что деньги для него – это «святое», а часть… Чтобы покуражиться, чтоб превосходство свое показать. Там какие-то жуткие комплексы… Он ненавидит этот мир и глубоко презирает. Поэтому часть его преступлений – это откровенная издевка. Вот на этой манере он и может попасться… А еще – он не может контактировать с этим миром только конфликтно…
– Это как? – не понял Тульский, но Артем устало махнул рукой:
– Давай завтра докалякаем. Мне подумать надо. До завтра.
– Пока-пока…
…Тот, о ком они говорили, действительно любил поиздеваться над миром, в котором жил и который ненавидел. Он действительно подслушал разговор Есаула в бане и не раздумывая решил сделать подлянку сразу всем – упомянутым Варшаве, Токареву, Есаулу, который раздражил его своим прозвищем. Интуитивно молодой человек чувствовал, что ему самому такое прозвище, в котором было что-то крепкое, коренастое и справедливое, – не дали бы… Он просто решил поглумиться – так сказать, каприз художника… Потом жертва подвернулась подходящая – Треугольников громко называл себя в троллейбусе… Дальше был экспромт – блестящий, который, как он думал, вряд ли кем-то по достоинству когда-нибудь будет оценен…
17 мая 1990 г.
Ленинград, В. О.
На следующий день после разговора у Варшавы Артем не смог заскочить к Тульскому с самого утра – возникло неотложное дело. Спозаранку Токареву-младшему дозвонился Юра Шатов и попросил к 10 часам утра подъехать к гостинице «Октябрьская» – там боксерам с «Ринга» забили «стрелку», а все спортсмены, как на грех, были уже при деле, включая самого Юру. Повод для «стрелки» поражал своей значительностью – некто Тормоз, из «тамбовских», подхватил триппер у девки и заразил жену. С девкой же этой хороводился Юра Ша-тов – не то чтобы любовь-морковь, но кой-какие отношения там имелись. Тормоз при поддержке части
К назначенному сроку к «Октябрьской» слетелось пять машин – все «восьмерки» и «девятки», тонированные и без задних номеров. Артем, стоя в вестибюле, аккуратно переписал номера машин, а потом спокойно вышел к братве и поздоровался. Оглядев с улыбкой толпу из человек пятнадцати, Токарев, придав лицу некую ошарашенность, спросил:
– У нас разговор будет или…
– С кем работаешь? – спросили его.
– С порядочными людьми, – без вызова ответил Артем.
– Почему один?
– А за собой ничего не чувствуем.
«Тамбовцы» переглянулись:
– Решения ты принимаешь?
– Возьму ответственность, если посчитаю нужным…
Обмен «визитными карточками» состоялся. Своим спокойным тоном и тем, что пришел один, Артем выиграл предисловие.
Дальше ему было сказано, что «…нас много – человек двести, и если что…». Токарев улыбнулся и ответил:
– Двести – это очень много. Двести со мной не справятся – мешать друг другу будут, возникнет чудовищная давка, милиция припрется. Вот если бы трое-четверо – то дело бы было швах.
Кое-кто из «тамбовских» одобрительно засмеялся – в их толпе мало кто знал суть «стрелки» – по тем временам «стрелы» забивались десятками в день. Когда в ходе перетирания темы до братвы стало доходить, о чем, собственно, идет базар – часть «тамбовских», смущенно ухмыляясь, отошли в сторону.
В конце концов, Артему надоела ограниченная и агрессивная упертость Тормоза, истинного сына своего времени, отличавшегося жестокостью и непримиримостью. (Тормоза убьют через десять лет, когда все «бои» уже вроде как отгремят и когда сам он будет владеть шикарным рестораном, жить в девятикомнатной, только что отремонтированной квартире.) Глядя прямо в глаза «тамбовцу» и чувствуя, что симпатии остальных явно на его стороне, Токарев спросил, сознательно идя на обострение:
– А если в следующий раз саму жену заразят – тогда будет уже не двести долларов, а четыреста?
Братва грохнула хохотом, Тормоз быстро среагировать не успел, почуяв психологический перелом ситуации, он вынужден был тоже улыбнуться.
Прощаясь, Артем по-доброму посоветовал ему пользоваться презервативами…
Поскольку часть «тамбовских» выразила желание непременно попить с Токаревым кофе, а отказать было неудобно – так и вышло, что в 16-е Артем смог добраться лишь к двум часам дня.
Тульского он застал на его рабочем месте – опер был злым как черт, поскольку заполнял карточки на похищенное – в двух экземплярах на каждую вещь. То, что Артур вдруг взялся за канцелярскую работу, означало его крайне дурное состояние духа. Обещавшего быть с утра приятеля Тульский встретил сопением.
– Ну, извини! – покаялся Артем. – Так вышло, «стрелка» важная была. Перетирали тему профилактики венерических заболеваний с «тамбовскими».
– Люди серьезными делами ворочают, – горестно вздохнул Артур, – а я тут зарабатываю орден Сутулого с закруткой на спине!