Туман будущего. Роботы
Шрифт:
– А знаешь, к чему невозможно привыкнуть? – Аркадий Борисович покосился на шкаф с едой. – Ты жидкий корм видел?
– Попробовал все-таки, – рассмеялся Артём.
– Изучал, – с умным видом ответил Цап-старший. – И знаешь, сынок, питаться сублиматами долго нельзя, начнешь мяукать или гавкать.
– Не усложняй, и тут придумают решение, – с улыбкой ответил сын. – Все меняется, и это тоже изменят, просто привыкай, на спутнике все так. Сначала тяжко, но потом втягиваешься.
– О, «втянутся»! Могу поспорить, это второе по популярности слово в колонии, – подойдя к шкафу с едой, съязвил отец.
– Так, хватит придираться
– Кто придирается? – возмутился Цап-старший. – Кстати, что на ужин?
– Есть одна фишка, – оживился сын. – Если смешать два вида сублимата, то получатся тосты с крем-пастой, но тут главное – правильный вкус…
– Хочешь сказать, кошачий корм может быть эстетически привлекательным?
– Да, – с гордостью ответил сын.
– Тогда показывай!
Весь вечер они болтали, запивая самодельные тарталетки водой, как два старых друга после долгой разлуки. И прав был Артём, говоря, что Луна особенное место, здесь начинаешь острее чувствовать жизнь, и дело даже не в опасности, дело в том, что ты вершишь невозможное, стоишь у горизонта чего-то нового, неизведанного, а значит, нет времени на притворство.
Человек закрепился на спутнике основательно, цепь подземных туннелей соединяет жилые постройки. Герметичные, вентилируемые, они – сосуды города. Каждый блок устроен таким образом, что в случае утечки воздуха быстро изолируется от остальных. В общей сложности, на спутнике живут почти полмиллиона колонистов. Официально город называется «Первый», тут вообще фетиш на нумерацию, сутки на местном – «двадцатьчетверка», неделя – «семерка», месяц – «тридцатка», ну и год, соответственно, «триста шестьдесят пять», при этом в разговорной речи использовались упрощения, хочешь сказать «год», говори «три шесть пять».
– Вот у вас заморочки на цифрах, – рассмеялся Цап-старший.
– Привыкнешь.
– Кстати, забываю спросить, а откуда тут студенты? В городе есть учебные заведения?
– Будут, команда Амиры Вонг предложила создать систему образования, – удивленно ответил сын. – Откуда знаешь про инициативу?
– Я о другом, – ответил Цап-старший. – Про быдло, которое мешает работе терминала на площади Независимости.
– Не пойму, о чем ты? – с набитым ртом спросил Артём.
– В обед смотрел новости. Там какие-то студенты парализовали работу терминала, – ответил Цап-старший.
– Это, наверно, выпускники космогеологи, те, кто по контрактам учится на планете для дальнейшей работы на темной стороне спутника. Сомнительная инициатива предыдущего главы.
– Так это ваши люди? – удивился Цап-старший. – Какого черта тогда они тут бастуют?
– Па, всегда есть недовольные.
– Ты слышал их требования? Вернуть управление колонии человеку. Больше независимости от искусственного разума. Хотят, чтобы Луна стала свободной.
– Спутник, – поправил сын.
– Прости, я не специально.
– Честно, плевать, что они требуют, – запивая водой ужин, сказал Артём. – Мы тут живем, а не они, и нам решать, куда двигаться.
– А если продавят свою повесточку?
– Это проблема Главы, – ответил сын.
– Амиры Вонг?
– Её самой, – подтвердил Артём. – Вот пусть она и думает. Захотела быстрее получить гражданство – пусть суетится.
В колонии трудились и жили лучшие умы человечества. Передовые технологии в ядерной энергетике, медицине, генетике помогали людям вгрызаться в непригодные для жизни условия
– Ты похоронил маму?
– Нет, – сглотнув ком, ответил сын. – Сначала думал, как вернусь на планету, вместе всё сделаем, а потом закрутился.
– Вернется он! – усмехнулся отец. – У тебя работы на годы вперед.
– Прости, – Артём полез в шкаф и достал титановую урну с прахом. – Пока так и стоит в шкафу, как немой укор.
– Надо похоронить, – с прищуром заметил Цап-старший.
– Не могу на Землю лететь, подал документы на гражданство, следовательно, обнулил подданство планеты.
– Тогда давай здесь, – постукивая по электронной бумаге, предложил Аркадий Борисович. – Участок есть.
– Исключено, – резко ответил сын. – Это несколько часов на поверхности, нагрузка, радиация, ладно я выдержу, а ты?
– Удвою дозу ингалятора, – предложил Аркадий Борисович. – Знаю, что рискованно, но надо это сделать, сынок.
Артём почесал бороду и с прищуром посмотрел на отца. Выход на поверхность, конечно, не запрещен, но это всегда риск, нужно согласование с надзорными органами, а с учетом возраста однозначно запретят. И тут даже не поможет участие в эксперименте по продлению жизни, рисковать здоровьем старика никто не захочет.
– Есть одна идея.
– Говори.
– Воспользуемся твоим туристическим статусом, но придется раскошеливаться, – предложил Артём.
– Деньги не проблема, – оживился Цап-старший.
– Насколько помню, есть такие туры, где дают время на прогулку по грунту, разумеется, в строго отведенной зоне, максимум десять минут – пособирать камушки.
– А можно двадцать минут?
– Думаешь, не хватит?
– На похороны хватит, просто я хотел еще кое-что сделать.
– Пап! – с укором посмотрел на него Артём.
– Обычное дело. Раз уж идем на поверхность, то почему бы не повторить один эксперимент?
– Какой еще эксперимент? – раздраженно спросил Артём
– «Перо и молот».
– Ты сейчас серьезно? – посмотрел ему в глаза сын. – Ты понимаешь, что каждая минута на поверхности это смертельный риск?
– Понимаю, но закипает, – он постучал по груди, – Тут закипает, когда врут, а там один блохер пытается переписать истину. И раз уж рискуем, то, что такое лишние десять минут, для русского человека.