Туман будущего. Роботы

Лысков Сергей

– Космосу плевать кто ты, – со сталью в голосе ответил сын.

– Не бойся, все будет хорошо, – улыбнулся старик. – Главное не думай о плохом, все умрем рано или поздно – ни страшно, прикопаешь рядом.

– Па, не болтай глупости!

– Ты просто не знаешь сути эксперимента, он не сложный, мы управимся за десять минут…

Артём молча слушал, с каким азартом отец описывал детали опыта, он смотрел на искрившийся от возбуждения взгляд отца и ловил себя на мысли, что давно не видел его таким счастливым. Отец чуть ли не подпрыгивал, как ребенок, от осознания, что сможет отстоять правду.

– Для тебя это важно? – спросил сын, и когда отец кивнул,

обняв его, добавил: – Ладно, обещаю подумать, как обезопасить выход на поверхность. – Артём почесал бороду. – Теперь по времени, сегодня тройка, раньше шестерки никак, надо сделать примерный расчет дозы для ингалятора.

– Спасибо, сынок, – оживился Цап-старший.

– Не за что пока, – ответил сын и тут же строго добавил: – У тебя воротник цвет изменил. Пап, где игалятор?

– Точно, – обратив внимание на одежду, засуетился Цап-старший. – Хоть не снимай его.

– Вот и не снимай.

– Не рычи, одеваю. Кстати, он просто чудо инженерной мысли. Энергии через край, тот, кто его придумал, настоящий гений.

– Пап, ты, главное, в проходных модулях без него не ходи, там фильтры слабые и воздух отвратительный.

– Не бойся, без тебя из дому ни ногой!

– И не снимай умную одежду, – попросил сын. – Так я вижу уровень твоей физиологии. Не забывай, семьдесят два года – опасный возраст для жизни в пещерах спутника.

– Ладно, будет тебе пугать, – отец допил свою воду. – Слушай, а тут есть нормальная еда, как на Земле?

– Конечно есть, – улыбнулся Артём. – Пищевой шкаф – это мера социальной помощи, один прием концентрата равен шести часам бесперебойного функционирования всего организма, очень удобно, когда работаешь, а для эстетики нужно ехать в центр, там есть рестораны, и тот же стейк, приготовленный лучшими поварами планеты, тебе разогреют и подадут с бокалом хорошего вина.

– Дорого?

– Приемлемо, но это больше для туристов и, честно, не стоит своих денег.

– А эта информация прям лучик надежды!

– Так никто и не говорил, что все так плохо, – ответил сын.

– Ну-ну расскажи это студентам на площади Независимости.

– Забей.

– О, третье по популярности слово.

– Ну, па, хватит придираться, – убирая прах мамы в шкаф, попросил Артём. – Тут не так уж плохо.

– Согласен, могло быть и лучше, но пока народ привыкает.

– Па, прекрати!

Но отец продолжал и продолжал сыпать острыми шутками. Все-таки правильно сделал Аркадий Борисович, что не пошел в город, ну что он там увидит? А тут и посмеялись, и погрустили, когда еще доведется так поговорить по душам? Все правильно сделал А.Б. Цап, лучше и придумаешь.

Монтаж и редактуру выполнил умный помощник робот Боб.

Рекомендовано посмотреть архивный материал «Разговора по душам» от 3 мая 2089 года.

Спасибо за просмотр, человек!

Эфир от 3 мая 2089 года

– Привет, мир! Давно не выходил в прямой эфир, готовился. Смотрю, чат не умолкает, живет своей жизнью, и меня это радует, именно для этого все затевалось. Человеку нужен человек, даже если он на другом конце провода, – Аркадий Борисович отхлебнул чая из кружки. – Готовясь к эфиру, пересмотрел все ролики вашего Стэрка, хотел устроить разнос по полной, но…

Ведущий на мгновение замолчал, приглаживая редкие седые волосы на макушке. Умная камера изменила угол дальности

кадра и плавно приблизилась к замершему с улыбкой на лице блогеру.

– Тема сегодняшней беседы – моя коллекция никому не нужных вещей, – Аркадий Борисович вытащил из ящика стола несколько книг и увесистый альбом в кожаном переплете. – В одной из передач кто-то упрекал меня, что это все вранье, так вот, хотел бы развеять ваши опасения, уважаемые подписчики. В моей коллекции книг нет дорогих подарочных изданий из плотной бумаги, мой интерес – исключительно самиздат, тираж которого не превышает сто экземпляров.

Камера сделала панораму разложенных на столе брошюр в прочных вакуумных пакетах с оценкой сохранности каждого из экспонатов.

– Вот, смотрите, монография по педагогике некоего Семёна Аркадьевича Рядова «Человек. Инструкция по эксплуатации». Тираж сто экземпляров. Брильянт моей коллекции, чуть позже объясню, почему.

Аноним. Рядов урод, который разрушил классическую педагогику.

– Ух ты, – читая сообщение, улыбнулся Цап. – Не думал, что среди подписчиков есть те, кто знаком с трудами Рядова. Да, его монография похоронила старую систему. И правильно сделала.

Несколько пользователей тут же поставили плюсики в общей ленте чата.

– Это, наверно, молодое поколение вступилось за новатора. Хотя мне как психиатру доводилось встречаться с Рядовым, более того, я его лечил, но об этом чуть позже. Продолжим о коллекционировании, – Аркадий Борисович показал другую книгу со смешным рисунком на обложке. – Прошу любить и жаловать, первый том трилогии некоего Рубэ-Кубэ (однозначно псевдоним) «Тараканы-пираты, покорители Карибского моря, или Реинкарнация Черной Бороды». Почти тысяча страниц, естественно, самиздат. Книга старая, поэтому помещена в защитный оптоволоконный пластик, если кому интересно, я отсканировал эти перлы и после эфира выложу ссылку на текст. Из достоинств книги, на минутку, вдумайтесь: восемь проданных экземпляров. Семь книг купили родственники на память и одну ваш покорный слуга, перед тем как автор снял с продажи первый том трилогии о легендарных тараканах. Другой яркий представитель коллекции – некто Роберт Воздовский, роман в стихах «Фурункулы и Сине-желтый гной любви», тут триста страниц и пять проданных экземпляров. Эти две – самые редкие представители графомании в моей коллекции, – Аркадий Борисович сделал глоток чая. – Уловили, какие именно книги я коллекционирую? Правильно, никому не нужные книги.

Аноним. При чем тут Рядов? И что за бред с его монографией? Вот, лови ссылку, тут как минимум два миллиона проданных учебных пособий.

– Объясняю, – прочитав претензию, сказал Цап и взял в руки книгу Рядова. – Моя коллекция никому не нужных книг началась с этой невзрачной темно-бордовой книжонки. Триста семьдесят шесть страниц педагогического трактата по преобразованию системы обучения – так заявлено в аннотации. Мягкая обложка, серая газетная бумага, стандартные для типографии принты, единый номер регистрации, в общем, все атрибуты печатного издания. Название, правда, интригующее и со вкусом: «Человек. Инструкция по эксплуатации», а так – типичный самиздат, который приобрел масштаб эпидемии в начале двадцать первого века. Теперь появился другой вопрос: как так получилось, что знаменитый на весь мир новатор в педагогике получил место в моей коллекции никому не нужных книг? И ваш вопрос уместен, но, дабы ответить на него, давайте начнем с того дня, когда я, будучи врачом-психиатром, встретился с автором нашумевшей монографии.