Туман. Авель Санчес; Тиран Бандерас; Салакаин отважный. Вечера в Буэн-Ретиро
Шрифт:
— Возможно!
— Или вы допускаете, что встреча была случайной?
— Трудно сказать!
— Где живет индианка, вы знаете?
Почтенный гачупин притворно задумался:
— Нет, где она живет, мне неизвестно.
II
Стремясь обезопасить себя от возможных неприятностей, почтенный гачупин явно хитрил. Он боялся, что, если он будет запутываться все больше и больше, в конце концов откроется его проделка с заложенным кольцом. Полковник-лисенсиат пристально, с подозрительной
— В приходо-расходную книгу всегда заносятся какие-нибудь данные. Справлюсь непременно, хотя и не уверен, что мой работник заполнил все честь по чести. Этот бездельник недавно приехал из Испании и ничему еще порядочному но обучился.
Перегнувшись всем корпусом через стол и заглядывая прямо в глаза гачупину, начальник полиции наставительно заметил:
— Мне было бы весьма неприятно, если б из-за небрежности вашего работника пришлось наложить на вас крупный штраф.
Ростовщик поспешил скрыть свое огорчение:
— Господин полковник, пусть даже мой работник ошибся, но у ваших-то людей, уж верно, достанет средств исправить его ошибку. Индианка живет с одним голодранцем, который бывал в моем заведении, а вот о нем сведения у вас наверняка должны быть, поскольку он отнюдь не всегда отличался гражданским послушанием. Это один из тех бандитов, получивших прощение, когда с вождями повстанцев было заключено соглашение и они были приняты на службу в армию. Теперь он занимается гончарным ремеслом.
— А как зовут этого субъекта, вы знаете?
— Быть может, попозже вспомню.
— А особые приметы?
— Шрам на лице.
— Уж не Сакариас ли это Крестоносец?
— Боюсь навести вас на ложный след, но подозреваю, что это именно он.
— Господин Передита, ваши показания чрезвычайно для нас ценны, и я еще раз вас благодарю. Полагаю, что мы напали на верный след. Вы свободны, господин Переда.
Гачупин робко заметил:
— А кольцо?
— Придется приложить его к вашим показаниям.
— Стало быть, я теряю девять соль?
— Почему же теряете? Подайте прошение в судебную палату. Конечно, придется подождать, но возмещение будет вам, безусловно, выплачено. Подайте прошение. До свидания, господин Передита!
Инспектор полиции позвонил. Тут же явился секретарь — замызганный, потный, при грязном мятом воротничке, сползшем набок галстуке, с пером за ухом, в саржевой с черными нарукавниками, запятнанной чернилами куртке. Полковник-лисенсиат нацарапал что-то на листке бумаги, приложил печать и протянул листок секретарю:
— Немедленно принять меры к задержанию этой пары, да скажите, чтобы агенты действовали со всей осторожностью. Отберите людей посмелее, знакомых с пулями, и объясните им, что за бандит этот Сакариас Крестоносец. Если отыщется кто-либо его знающий — берите в первую очередь. В картотеке подозрительных лиц найдите карточку этого злодея. Господин Передита, всего вам доброго. Ваше сообщение оказалось
И, загадочно улыбнувшись, инспектор распрощался с ростовщиком. Почтенный гачупин понуро удалился, бросив взгляд побитой собаки на стол, где безвозвратно канул в бумажной пене всевозможных дел злосчастный перстенек. Дав последние наставления секретарю, инспектор подошел к зарешеченному окну, выходившему во двор. Вскоре со двора ускоренным шагом выступил отряд жандармов во главе с капралом. Капрал, метис с раздвоенной бородкой, был ветераном бандитского отряда, которым когда-то командовал полковник Иринео Кастаньон по прозвищу «Деревянная Нога».
III
Дойдя до хижины в Кампо-дель-Перулеро, капрал перестроил свой отряд, разбив людей на пары. Держа револьвер на изготовке, капрал подошел к двери:
— Сакариас, сдавайся!
Изнутри раздался испуганный голос индианки:
— Этот мерзавец бросил меня! Искать его здесь — напрасный труд! Сейчас, поди, у него другое местечко на уме!
Женщина, склонившаяся над ручным жерновом, принялась нарочито жалобно причитать. Жандармы с нацеленными внутрь хижины револьверами столпились на пороге. Капрал скомандовал:
— Выходи!
— Чего вам от меня надо?
— Хотим приколоть к твоей прическе цветок! — паясничал капрал, думая подбодрить зубоскальством своих людей. Из темноты безропотно возникла босая, с распущенными волосами индианка с ребенком за спиной.
— Можете обшарить дом: этот бродяга сгинул, оставив в наследство своему сынишке пару старых ременных сандалий.
— Мы, кумушка, тоже не лыком шиты и тоже любим пошутить. Нас больше интересует перстенек полковника ла Гайдары, который ты заложила ростовщику!
— Ко мне он попал по чистой случайности: так, простая находка!
— Так вот, из-за этой находки ты мигом отправишься к моему начальнику полковнику Лопесу де Саламанка. Оставь ребенка — и шагом марш!
— А можно взять ребенка с собой?
— Уж не принимаешь ли ты полицейское управление за детский сад?
— А на кого я оставлю сына?
— Но беспокойся, его отправят в приют.
Мальчонка на четвереньках пролез между ног жандармов и побежал к болоту. Перепуганная мать крикнула:
— А ну вернись, негодник!
Тыча револьвером в темноту, капрал переступил порог хижины:
— Внимание! Охотники обыскать дом — вперед! Учтите, этот бандюга способен перестрелять нас всех! Вдруг он там прячется? Сдавайся, Крестоносец! Не валяй дурака, тебе же будет хуже!
И, размахивая револьвером поверх голов обступивших его жандармов, капрал отважился наконец шагнуть в дом.
IV
Обыскав дом, капрал подошел к закутанной в короткий плащ пригорюнившейся на пороге индианке и надел наручники. Пинком заставил ее подняться. С болота доносился плач ребенка и хрюканье окруживших его свиней. Мать, подталкиваемая жандармами, то и дело оборачивалась, истошно призывая сына: