Туман. Авель Санчес; Тиран Бандерас; Салакаин отважный. Вечера в Буэн-Ретиро
Шрифт:
— Приказывайте, хозяин.
— Можно раздобыть коня?
— Можно тремя способами: купить, попросить у друга, либо украсть.
— Без денег не купишь, подходящего друга нет, украсть тоже не у кого… За мной по пятам гонится свора мерзавцев! Скоро они будут здесь! Я все продумал: ты перевезешь мепя на лодке в Потреро-Негрете.
— Тогда поспешим, хозяин. Моя лодка тут неподалеку в камышах.
— Только предупреждаю тебя, Сакариас, ты рискуешь головой.
— Много ли она стоит, хозяин?
V
Кружится, обнюхивает землю вокруг агавы собака,
— Я ухожу с хозяином!
Индианка шепотом спрашивает:
— А это очень опасно?
— Если верить приметам!
— Помни, что в доме у нас ни гроша!
— Ничего не попишешь, родная! Придется что-нибудь заложить!
— Не последнюю ли тряпку?
— Заложи часы.
— С разбитым стеклом за них гроша ломаного не дадут.
Крестоносец отстегнул никелевые часы-луковицу на проржавевшей цепочке. Но прежде чем индианка успела их взять, их перехватал полковник ла Гайдара:
— Так плохи дела, Сакариас?
Индианка вздохнула:
— Все в карты спускает! Вот уж проклятая страсть!
— Да, за эти часы и в самом доле гроша ломаного не дадут!
И с этими словами полковник ла Гайдара раскручивает часы за цепочку и со смехом зашвыривает в болото, где роются свиньи.
— Кормилец ты наш!
В глубине души индианка одобряет поступок полковника: она приметила, куда упали часы, и, конечно, подберет их потом. Сейчас важно другое: доказать мужу, что они дрянь, за которую ничего не дадут. Полковник снимает с пальца перстень и протягивает ей:
— Возьми, он выручит тебя.
Индианка рухнула на колени, целуя руки благодетеля.
VI
Крестоносец вошел в хижину, чтобы переодеть штаны и нацепить пояс с пистолетом и мачете. Жена потянулась за ним:
— Обидно будет, если колечко окажется фальшивым!
— Еще бы!
Индианка вытягивает руку с переливающим всеми цветами радуги перстнем:
— Прямо огнем горит! Надо сходить в ссудную кассу, проверить.
— В одну мало: вдруг тебя обманут?
— Зайду в несколько. Если по-честному, то перстенек должен стоить около сто песо.
— А я тебе говорю, что он либо ничего не стоит, либо стоит не меньше пятисот.
— А может, мне сбегать прямо сейчас?
— Гляди, чтоб не подменили!
— Типун тебе на язык!
VII
Стоя па пороге хижины, полковник обозревает Кампо-дель-Перулеро.
— Поторопись, дружище!
Индеец выходит с малышом на руках, рядом — жена. Умоляюще, мужу:
— Когда ты вернешься?
— Кто его знает! Поставь свечку мадонне Гваделупской.
— Целых две поставлю!
— Тем лучше!
Прижавшись густыми усами, Сакариас поцеловал сына и передал его индианке.
VIII
Берегом большого оросительного канала полковник и Сакариас дошли до Посо-дель-Сольдадо. Там Сакариас столкнул в воду свою пирогу, увязшую в тине, и под прикрытием высокого камыша и цветущих лиан беглецы поднялись вверх по каналу.
КНИГА
I
«Ссудная касса Кинтина Переды». Индианка застыла перед витриной, сверкавшей серьгами, булавками и браслетами и задрапированной домотканым холстом и саране, с развешанными на них пистолетами и кинжалами. Как завороженная, разглядывала она это великолепие. За ее спиной, в складках шали, как в гамаке, качался ребенок. Рукой она стирала со лба пот, подбирала и приглаживала спутанные волосы. Робко протиснувшись в дверь, искательно затараторила:
— Добренького вам здоровья, хозяин! Шли мимо и думаем: дай зайдем? Пусть хозяин немножко заработает. Уж больно вы славный и хороший человек! Взгляните на этот чудесный перстенек!
Положив смуглую руку на прилавок, индианка пошевелила пальцем, на котором было кольцо. Кинтин Переда, почтенный гачупин, опустил на колени газету, которую перед этим читал, и вздел очки на лысину:
— Хочешь заложить?
— А сколько дадите? Редкий перстенек! Глядите, как сверкает!
— Уж не хочешь ли, чтобы я оценил его на твоем пальце?
— Вижу, вижу, хозяин, что вы не промах!
— Кольцо надо испытать царской водкой, а камешек взвесить и измерить!
Индианка сняла кольцо и почтительно передала его в цепкие когти гачупина:
— Посмотрите и назначьте цену, господин Передита.
Облокотившись на край прилавка, она внимательно следила за действиями ростовщика, который, повернувшись к свету, разглядывал кольцо в лупу.
— Кажется, я уж е видел этот перстенек.
Индианка встревожилась:
— Кольцо не мое. Меня попросили одни знакомые… они попали в беду и…
Ростовщик, притворно хихикнув, снова принялся разглядывать перстень.
— Так, так, колечко это бывало тут, и не однажды! Уж не подтибрила ли ты его?
— Зря вы возводите на меня напраслину, хозяин!
Ростовщик спустил очки на переносицу и с иудиным смешном сказал:
— Сейчас проворим по книгам, на чье имя оно было заложено прежде.
Сняв с этажерки толстую тетрадь, гачупин принялся ее листать. Это был злобный старикашка, сотканный из слащавости и коварства, лжи и трусливой недоверчивости. В ранней юности он покинул родину и природную свою жестокость быстро приукрасил профессиональной подозрительностью и креольским притворством. Сдвинув очки на лоб, он поднял голову:
— Полковник Гандарита заложил этот камень в августе… выкупил — седьмого октября. Если хочешь, можешь получить за него пять соль.
От неожиданности индианка запричитала, прикрывши рукою рот:
— Хозяин должен дать мне столько, сколько он давал полковнику.
— Не валяй дурака! Даю тебе пять соль только для того, чтобы ты хоть что-нибудь заработала на этом. Говоря же по чести, я должен был бы немедленно позвать сюда полицию.
— Этого еще не хватало!
— Кольцо тебе не принадлежит. Не исключено еще, что я вынужден буду вернуть его хозяину, который может потребовать его по суду, а стало быть, плакали мои пять соль. Как видишь, оказывая тебе услугу, сам я могу остаться в дураках. Бери-ка лучше три соль и мотай отсюда.