Туман
Шрифт:
– Княгиня Долгорукова, Екатерина Фёдоровна [89] . Мы с ней давно знакомы и в добрых отношениях. Даже встречались в Париже, когда я был там. Могу похлопотать о получении для вас приглашения к ней в дом. Сама императорская чета бывает у них на балах. Полагаю, она сможет передать ваше прошение Марии Фёдоровне. Это будет более вероятно, чем ждать возможности быть принятыми в Елагином дворце.
Данный план всеми был признан возможным к исполнению. Мне же надлежало составить три прошения на разные имена. Господин Рубановский обещался доставить тот, что был на имя Виллие, Василий Львович посетит Разумовского, а то, что предназначалось вдовствующей императрице, я должна буду самолично передать княгине.
89
Княгиня Екатерина Фёдоровна Долгорукова (урождённая
На прощание господин Пушкин подарил нам свою книжечку – «Путешествие NN в Париж и Лондон». Миниатюрное издание предназначалось для друзей и было украшено виньеткой с изображением Василия Львовича, сидящего в кресле и внимающего Тальма [90] с книгой в руке. Издание было политически очень вызывающим, так как раскрывало личное знакомство с Наполеоном.
С написанием первого прошения я промучилась более всего. Внушительное количество испорченных листов валялось под столом. Наконец последний вариант меня удовлетворил, и я переписала его набело в трёх экземплярах, подставляя правильные имена в обращении. Теперь оставалось дело за «малым» – встретиться со всеми.
90
Франсуа-Жозеф Тальма (1763–1826) – французский актёр. Наполеон очень покровительствовал этому актеру, и его расположение объяснялось в значительной степени сходством, которое действительно существовало между ними. Ему приятно было видеть Тальма на сцене, можно было бы сказать, что он находил себя в нём.
Утром Павел Матвеевич отвез прошение на имя Виллие, а мы в ожидании новостей от Василия Львовича решили прогуляться по Гостиному Двору. Прошлись по Зеркальной линии на Невском. Было много чего интересного, но привлёк парфюмерный ряд, где «бабушка» приобрела для нас с Марией по флакончику французских духов.
После прошлись на Большую Суровскую. Екатерина Петровна решила приобрести мне готовое платье и шляпку. На мой взгляд всё это было очень старомодно. Впрочем, на самом деле так и было. Хоть и выглядело довольно мило.
За всем этим променадом время пролетело очень быстро. Мы решили пообедать в трактире «Палкина», где нам подали: суп «мипотаж натюрень», фаже из ряпчиков «тур тю шу», и на десерт пирожное «крем-бруле». Всю дорогу в гостиницу «бабушка» высказывала возмущение дороговизной столичных ресторанов. Ведь ей пришлось заплатить почти рубль!
По приходу нас ожидала записка от господина Пушкина, что завтра с утра нас ожидает граф в своём доме. А вот новостей от господина Рубановского пока не было.
Особняк министра Народного Просвещения был отделён от набережной Фонтанки большим парадным двором. Насколько я помню, за южным фасадом раскинулся обширный сад, один из красивейших в городе.
Открывший двери дворецкий объявил, что нас ждут, и провёл в небольшой кабинет на первом этаже. В комнате присутствовало двое мужчин, оба достаточно сухощавых, но различных по возрасту. Сидящий за столом был намного старше, напудренный парик прибавлял лета, и на вид ему было не менее шестидесяти. Приятные черты лица сохранили подвижность, а в глазах читался незаурядный ум. Одет он был в тёмно-серый сюртук, из воротника которого виднелся красиво повязанный платок. Тонкие музыкальные пальцы держали в руках документ, который он читал перед нашим приходом.
Второй был заметно моложе, не более сорока, зачёсанные назад волосы цвета соли с перцем придавали ему даже какую-то благообразность. Несмотря на то, что он стоит, форма действительного статского советника говорила о том, что он является далеко не простым человеком. Руки этого мужчины тоже занимали документы. Вернее, папка, в которую те были уложены.
Представление и реверанс не заняли много времени. Нам предложили занять кресла, приставленные к столу. Более молодым мужчиной оказался Иван Иванович Мартынов [91] , являющийся директором Министерства народного просвещения, специально вызванный графом по моему вопросу.
91
Иван Иванович Мартынов – (1771–1833)
Оба смотрели на меня весьма заинтересованно, как на канатоходку, решившую без страховки пройтись над пропастью, на потеху публике.
Было видно, что Андрей Кириллович весьма ко мне расположен, восхищался моим стремлением к учёбе и желанием приносить пользу человечеству. Обещал помощь в организации экзамена. В то же время сокрушался, что знания мне придётся доказывать самолично, ибо тут власть его была весьма ограничена. Вот если бы я хотела поступить в академию, то тогда да, он мог «надавить» на Виллие в этом вопросе.
Иван Иванович даже выразил сожаление, что мой выбор пал на стезю медицины, а не просвещения, так как хорошо образованные женщины, стремящиеся служить благу общества, были бы весьма востребованы. При этом он печально улыбался.
В связи с занятостью по делам Царскосельского лицея, Андрей Кириллович не мог уделить мне много времени. Но на открытие, которое должно было состояться 19 октября, нас пригласили. На мой вопрос, о том, сколько мне придётся ждать экзамена, посыпались уверения, что это продлится не долго.
Уже на обратном пути, в экипаже, «бабушка» заверяла меня, что граф произвёл на неё хорошее впечатление, и наш визит удался. Я же была настроена не столь благостно, зная так часто возникающую бюрократию. По моему мнению, обращение к Её Императорскому Величеству будет более действенным. Как однажды выразился «провидец», «без благословенного тычка сверху, у нас ничего не ускоряется».
Вечером опять собрался наш «Совет в Филях [92] », признав ресторацию при трактире весьма удобной. Павел Матвеевич сообщил, что прошение к Виллие он доставил лично и даже получил на руки документ о его регистрации в книге учёта. Как именно ему удалось этого добиться он не сказал. Боюсь себе даже это представить.
92
Военный совет, который был созван 1 сентября 1812 года во время Отечественной войны Кутузовым в деревне Фили к западу от Москвы. На рассмотрение был вынесен вопрос о том, пытаться ли после поражения в Бородинском сражении дать ещё одно сражение под Москвой либо оставить город без боя.
Василий Львович тоже был с радостной вестью. Через несколько дней, во вторник, в доме княгини Долгорукой будет небольшое суаре, куда мы получили приглашения. А также был очень горд тем фактом, что Екатерина Фёдоровна самолично при нём их писала. Вот только сегодня была пятница.
Три последующих дня тянулись тягуче долго. Мы гуляли по Петербургу и старательно приобщались к его культурной жизни. Увы, в этом году в Большом театре случился пожар, так что этой части развлечения мы были лишены. Неожиданно Шарль Луи Дидло [93] тоже покинул Россию, что оставило нас ещё и без хорошего балета. Хотя завсегдатаи обещали, что «Амур и Психея» вполне достойны даже без его присмотра. Оставалась опера, в которой давали «Жар-Птицу» Кавоса [94] , на либретто князя Александра Шаховского. Также удалось увидеть знаменитого Каратыгина [95] в Александрийском театре. Мы даже побывали в балагане Лемана на Адмиралтейской площади.
93
Шарль-Луи Фредерик Дидло (1767–1837) – артист балета и балетмейстер, с 1801 по 1811 года проживавший и работавший в России.
94
Катерино Альбертович Кавос (1775–1840) – итальянский и российский композитор, дирижёр, органист и вокальный педагог. Сыграл видную роль в развитии российской культуры.
95
Андрей Васильевич Каратыгин (1774–1826) – русский актёр. В Санкт-Петербургской театральной школе закончил класс декламации у Ивана Дмитревского в 1794. Играл в комедиях молодых повес и щёголей. Умный и наблюдательный артист был одно время режиссёром Санкт-Петербургской русской драматической труппы. В своих записках, которые он вёл до самой своей смерти с 1794, Каратыгин ежедневно отмечал всё происходившее на русской сцене.