Туман
Шрифт:
Павел Матвеевич, как я поняла потихонечку обзаводился полезными знакомствами, оттого почти постоянно отсутствовал. В посланиях, которые он мне оставлял, очень сожалел, что не мог прогуляться со мной по «старому Питеру».
Правда довольно неожиданно стала получать букетики цветов. Странным было отсутствие в них записок. Надеюсь, это господин Рубановский так выражает свои извинения. Хотя внезапно в один день их принесли сразу два, и я начала сомневаться.
Василий Львович тоже был занят, по причине того, что «дорогой» племянник наконец переезжал в лицей. Как всегда, в самый последний момент выяснилась недостача чего-то самого нужного.
Наконец в субботу княгиня прислала «ответ» вдовствующей императрицы. Записка содержала всего несколько
Так и случилось. В понедельник на моё имя в гостиницу пришло письмо о назначенной на среду комиссии. Радовались все… кроме меня. Странно, но я от предстоящего ничего хорошего не ждала. И кто знает, была ли я права…
Не ведаю, как обычно проходила экзаменация, но на мою собралась целая толпа народа. Хотя «бабушка» настаивала на своём присутствии, её не допустили. Поэтому Екатерине Петровне пришлось вернуться в трактир.
Не вижу смысла описывать те три часа, что меня поочерёдно опрашивали профессора. Скажу только, что всё было весьма неоднозначно. Многие мои ответы (хотя я и старалась не сильно расходиться с известным на данный момент) вызывали недоумения. Но что было самым неприятным для экзаменаторов – я осмеливалась вступать с ними в полемику и отстаивать свою точку зрения. Рассказывала об опыте и якобы практиках, имевших быть в больнице. Что-то вызывало недоумение, а то и смех. Как оказалось, доктора – самые закостенелые в своём уме люди. Хотя… к основным знаниям они придраться никак не могли.
В конце, комиссии зачитали несколько писем – первое от господина Недзвецкого, которого впечатлили мои хирургические и патологоанатомические умения. А второе было отчётом Арнольда Викторовича, о проведённой мною операции. Как я позже узнала, Витольд Христианович подсуетился сразу после нашего отъезда. В этом правда была большая такая ложка дёгтя. Меня можно было обвинить в оказании врачебных услуг без надлежащего разрешения, но доктор несколько раз указывал на то, что случай был исключительный и меня «слёзно упросили родственники» и «это было христианское милосердие», иначе бы роженица не дожила до приезда врача. Он также напоминал о том, что в уезде не хватает персонала, и он надеется в этом смысле на меня.
Мнения, как всегда, разделились. Если не упоминать криков о том, что женщинам тут не место и мне следовало бы заняться вышиванием…
– Пусть лучше в повивальные бабки идёт! В N-ском уезде обучать некому.
– Ну зачем же… дадим диплом акушера [104] , самое то с роженицами возиться…
– Ей операции проводить только под надзором опытного оператора [105] .
– Позвольте… вы же видите её знания… давайте признаем лекарским учеником [106] и пусть получает опыт в губернской больнице. Если по прошествии двух лет не убежит заниматься балами да платьями… и надлежащий отчёт начальствующего инспектора будет хвалебный, думаю сможет получить лекарскую [107] должность.
104
Соответствует самому младшему, 14 классу в табели о рангах – Коллежский регистратор.
105
Так в это время назывались хирурги.
106
Соответствует 12 классу в табели о рангах – Губернский секретарь.
107
Соответствует 10 классу в табели о рангах – Коллежский секретарь.
Было несколько
Нашлись некоторые, припомнившие, что я – баронесса, а значит стремиться расти в классах мне не нужно [109] . Дворянское звание у меня есть и так, а значит буду занимать место и мешать продвижению более, по их мнению, достойного для этого человека.
108
Соответствует 8 классу в табели о рангах – Коллежский асессор.
109
Личное дворянство чиновник получал только с 9-го класса, а потомственное с 5-го.
Правда, были слышны и слова о том, что медиков не хватает, пусть даже женщин.
На удивление, Яков Васильевич, присутствующий здесь ни задал ни одного вопроса и в обсуждение моей судьбы не вступал. В начале он смотрел на меня достаточно неприязненно, постоянно поглядывая на лежащий перед ним документ. Но к концу экзаменации взгляд его сменился на заинтересованный, но всё ещё довольно колючий.
Иван Иванович Мартынов, представляющий тут Министерство народного просвещения тоже молчал. Он вообще сидел наособицу, лишь время от времени что-то записывая в свою неизменную папку. Отношение его к происходящему понять было сложно, потому как лицо его совершенно ничего кроме скуки не выражало.
В конце концов обсуждение перешло в настоящий гвалт, и я просто перестала за ним следить. Чувствовала себя мышью, которую препарируют на столе с особым исследовательским интересом. В голове с болью пульсировала мысль, что надо было соглашаться на предложение Витольда Христиановича и спокойно получить должность акушера в губернской больнице. Амбиции – Зло!
Не знаю сколько прошло времени, когда всё затихло, и я услышала голос Виллие, говорившего с заметным акцентом.
– Баронесса Клейст, высокая комиссия, собравшаяся здесь признаёт ваши теоретические знания в искусстве медицины, хотя документов о вашем образовании вы представить не смогли. Также о вашей практике, кроме ваших слов, мы должны получить более весомые доказательства. Посему… вы получаете должность «старшего лекарского ученика» с направлением в военный госпиталь Могилёва. После двухгодичной практики в оном, сможете претендовать на получение звания «лекаря». Все соответствующие документы вам предоставят в канцелярии академии.
Ну что сказать… мне хотелось заплакать, но я медленно присела в реверансе и развернувшись гордо покинула зал. Боялась истерика накроет меня прилюдно. Перед входом академии находился экипаж с ожидающим Павлом Матвеевичем. Оказавшись внутри отпустила себя и разревелась.
– Что случилось, Анна Викторовна? Они не приняли экзамена?
– Ученик… ученик лекаря, а только через два года практики – лекарь, – сбиваясь на хрипы и вытирая слёзы пробормотала я.
– Ну так вроде это хорошо. Вы же за этим и ехали? Не так ли?
– Вы… вы не понимаете… не понимаете… лекаря!.. не доктора!..
– Так… а есть разница?
Я попыталась успокоиться и взять себя в руки.
– Лекарь – это первая степень, получаемая студентами врачебного искусства. Студентами!!! – слёзы опять полились из моих глаз.
После некоторого раздумья он ответил.
– В принципе, я их понимаю. Документов у вас нет, опыт недоказуем. Заставить учиться в академии и заново прослушивать лекции по темам, на которые вы как я понял ответили, смысла тоже нет. И вот если они вам засчитали экзамен как теоретический и теперь направляют на студенческую практику, тут всё в порядке.