Туманы Авелина. Колыбель Ньютона
Шрифт:
Джиллиан горько усмехнулась.
— А, так ты, значит, представляешь себе мою жизнь? Череда вазочек с пломбиром и розовые оборочки?
Да никак он не представляет. Может только догадываться. Да и так понятно: Джиллиан пишет свои истории, всё так же грызёт ногти, любит своё пушистое и резвое чудо, которое нормальные люди и лошадью-то не назовут. Всё это неважно. Пусть она Стюарта сейчас ненавидит, пусть она его ненавидела все эти годы, капризный и дерзкий зверёк, но Валеран действительно ни о чём не жалел. Кроме одного — что не простился с Дэвидом.
Чего он, собственно говоря,
— Мои десять минут истекли.
Валеран поднялся с дивана, прихватил небрежно брошенные на кофейный столик ключи от автомобиля и направился к входной двери.
— Я была беременна. Я родила от тебя, — бросила она в спину. Эти слова достигли своей цели, заставили его вздрогнуть и выпрямиться, как от боли. — Маленький родился до срока, оказались незрелые лёгкие, он и суток не прожил, знаешь? А я никогда не думала, что терять ребёнка может быть так больно. Второй раз рожать я не рискну. Ни с кем, ни за что. Так, может, ты и не жалеешь, что я живу как в детской мечте, но я — жалею. — Джилли прерывисто выдохнула. — Посмотри на меня.
Валеран обернулся.
Она потянула вверх длинные рукава блузки.
— Видишь шрамы? Дэвид вытаскивал меня пару раз с того света. А потом и он ушёл. Обезболивающие ему совсем не помогали в последние дни. Я думаю, это потому, что он пытался забрать часть моей боли с собой. Но моей боли стало только больше после его смерти. У меня ничего не осталось, Валеран, ни родителей, ни брата, ни ребёнка, ни любви. Только книги. Я открываю свой ноутбук и ухожу в параллельные вселенные. Это не жизнь. Все вокруг меня — иллюзия. Если я не буду жить в этой иллюзии, я сойду с ума. Но лучше бы я умерла!
Ничего этого он не знал... Сразу появились десятки вопросов. Дэвид никогда не писал ему о ребёнке, а в тех редких письмах, которые соизволил прислать, рисовал совсем другую картину жизни своей сестры. Однажды Валеран набрался смелости и позвонил бывшему другу. Разговор не клеился, Дэвид был по-прежнему на него зол.
— А... Джилли как? — наконец спросил Стюарт.
— А как ты думаешь? — ответил Дэвид после короткой паузы. — Всё у неё отлично. Закрутила с однокурсником и там, похоже, всё серьёзно. Дурак ты, Ларри, если думаешь, что она будет сильно переживать по поводу тебя.
Отлично? Ну и чёрт с ней. «Чёрт с ней!» — так и подумал он тогда, и это был последний раз, когда он поинтересовался, что же стало с его крошичем. И теперь что — ребёнок? Его ребёнок? И столько ненависти в её глазах?
Так. Остановились. Выдохнули.
— Объяснить не хочешь? — не успел спросить, как она расплакалась. Сначала всхлипнула беспомощно, а потом неожиданно разревелась в голос, как ребёнок. Такой он видел её лишь однажды, когда ей было лет восемь-девять. По какому поводу тогда она так рыдала? Он уже и не помнил — целая жизнь прошла. А по какому поводу сейчас? Может, хватит рыдать, пора поговорить спокойно? Нет? Почему? Кто бросил? Куда он её бросил? «Джиллиан, будет тебе!» Валеран шагнул к ней и, поймав за тонкие запястья, привлёк к себе. Ожидал, что она отпрянет, попытается вырваться, но Джилли внезапно обхватила его руками за шею и прижалась всем телом.
Всё, что было... Никуда оно не делось,
И всё же каждое его прикосновение, казалось, толкало её дальше в бездну: рыдания переросли в истерику, она кричала, задыхалась, билась у него в руках, и он потом даже не мог вспомнить, что говорил, чтобы успокоить. Да и что могло её успокоить, какие слова? Когда они оба выбились из сил, и опустившись на пол, приникли к ребру матраца, Джиллиан наконец расслабилась на его плече и ушла в беспамятство. Боясь пошевелиться, Стюарт тоже через какое-то время погрузился в больной сон.
Десять минут растянулись на несколько часов и закончились в тот момент, когда Джиллиан наконец пришла в себя. Её сбившееся дыхание, резкое, нервное движение разбудили Валерана.
— Похоже, мои последние десять секунд неожиданно переросли в пять часов.. — в его словах, в его ласкающем взгляде была так хорошо знакомая ей нежная ирония. «Крошич», — было готово сорваться с его губ.
Может быть, она, как раньше, ответит ему детской невинной улыбкой?
...Глупо на такое рассчитывать — ведь это сам убил эту невинность. В его руках была измученная, сломленная женщина — ни намека на то сильное, тренированное тело, которое так уверенно обнимал горилла Клайв. В руках другого мужчины это была прекрасная женщина. В его же собственных — сломанная игрушка.
— Уходи... — произнесла она тихо, поправляя волосы и стараясь не столкнуться с ним взглядом. Судя по выражению лица, мысль, что она провела в его объятиях последние несколько часов, её совсем не радовала. Валеран приподнял заплаканное, осунувшееся лицо за подбородок — ему ничего от неё не надо, он не собирается баламутить ей жизнь, хватит... Наломал уже дров однажды. Но хотелось просто увидеть, что она его хотя бы не ненавидит.
Джиллиан наконец встретила его взгляд — спокойно, без сожаления или упрёка — и твёрдо повторила:
— Уходи, пожалуйста.
— Ты в порядке?
В ответ он получил лишь кивок.
Валерану ничего не оставалось, кроме как, поцеловав её в лоб, подняться. Он накинул пальто и, не оглядываясь, вышел в снежный ноябрь, оставив позади своё наваждение.
****
Граффити на лестничной площадке изображало осла, сношавшего женщину. Рядом был нарисован покорно стоящий мужчина. «Убирайся из Оресты, мерзкая свинья!» — гласила надпись под рисунком. Из соседней квартиры вышел старик, одетый в выцветшее пальто и нелепую шляпу с полинялым пером. На руках он держал нетерпеливо взвизгивающего шпица. Пожилой сосед внимательно посмотрел на рисунок, потом перевёл взгляд на сосредоточенное лицо Лаккары. В самом углу неизвестный пририсовал красным ощетинившуюся волчью морду.