Туманы сами не рассеиваются (повесть и рассказы)
Шрифт:
— Вы обязательно должны нам рассказать об этом!
И в тот же миг все оживленно загалдели, требуя, чтобы учитель рассказал им историю, которая произошла с ним в августе 1961 года. Учителю ничего не оставалось, как согласиться.
19 августа 1961 года ефрейтора Ханнеса Либгезельса разбудили часа в два ночи.
Дежурный унтер-офицер приказал ему через пятнадцать минут явиться к командиру роты.
— А что опять случилось? — спросил Ханнес, заспанный и потому злой. — Неужели человеку даже один раз
Унтер-офицер, сам измотавшийся за последние беспокойные дни, только пожал плечами, пробормотал, чтобы Ханнес поторапливался, и вышел из комнаты.
Ханнес выругался про себя, однако встал, чувствуя, как раздражительность постепенно пропадает, а на ее место приходит любопытство: как-никак после событий 13 августа не прошло еще и недели.
«Что могло случиться? — подумал он, одеваясь так, чтобы не разбудить спящих товарищей. — Интересно, почему понадобился именно я, а не кто-нибудь другой? Если бы произошло что-нибудь серьезное, тогда объявили бы общую тревогу…»
В голову пришла мысль о том, что ему будет поручено что-то особенное. От одной этой мысли усталости как не бывало, а проснувшееся любопытство смешалось с чувством приятного возбуждения.
Он застегнул ремень и подошел к открытому окну. Однако из него ничего не было ни видно, ни слышно. Сунув в карман пачку сигарет, он взял автомат из пирамиды и вышел из спальной комнаты.
Когда Ханнес вошел к командиру роты, тот уже нетерпеливо посматривал на часы. Ефрейтор окинул мельком комнату и, доложив о своем прибытии, остался стоять у двери.
— Подойдите ближе, товарищ ефрейтор, — пригласил ротный и представил ему капитана, который внимательно изучал топографическую карту.
Капитан был среднего роста, неопределенного возраста. Он встал и, подойдя к ефрейтору, сказал:
— Да вы прямо-таки великан, товарищ Либгезельс! Моя фамилия Руберг. Вас на сутки передают в мое распоряжение для выполнения особого задания. — Капитан сделал небольшую паузу, а затем спросил: — Скажите, вы смелый человек?
— Трусом себя не считаю, — полувесело-полуотчужденно ответил ефрейтор. — А в чем, собственно, дело?
— Всему свое время, — заметил Руберг. — Сейчас я вам могу сказать только то, что задание будет трудным.
— Ну и что? — В голосе Ханнеса послышались досадные нотки. — До сих пор тоже не легко было.
Капитан неожиданно рассмеялся:
— Это хорошо. Сейчас идите поешьте плотно и возьмите с собой сухой паек на сутки. Во дворе стоит бронетранспортер, познакомьтесь с его экипажем. Сейчас два часа двадцать минут. Ровно в три выезжаем.
Ханнес сверил свои часы и вышел из комнаты.
«Поговорил, но яснее мне от этого не стало, — подумал ефрейтор. — Особое задание, а что это за задание? Полет на луну или поездка в штаб?..»
Ханнес пошел в столовую, где все было уже готово. Быстро поев, он сунул в вещмешок хлеб, колбасу, а в карман — плитку шоколада. Вышел во двор.
Ночь выдалась темной. Нигде
Примерно посредине двора кто-то осветил его карманным фонариком.
— Это вы тот товарищ, который поедет с нами? — спросил человек с фонариком.
— Да, — с усмешкой ответил Ханнес, — я и есть тот самый человек.
— А вы, как я вижу, шутник, — засмеялся незнакомец. — Пойдемте!
Ханнес почувствовал, что ему протянули руку, которую он тут же пожал.
Когда он подошел к бронетранспортеру, ему помогли залезть в него.
Постепенно глаза Ханнеса привыкли к темноте, и он различил, что в машине кроме него сидит четверо солдат.
— Меня зовут Герд Вагнер, — проговорил тот, что был с фонариком. — Фельдфебель Вагнер, в данный момент я заместитель капитана Руберга. Вон там в углу сидят ефрейторы Зингер и Вуншлос — оба пулеметчики, а вот тут — рядовой Митенцвай. В кабине сидят водитель и радист, оба из моего отделения.
Ханнес назвал себя, продолжая стоять.
— Иди сюда, садись! — предложил ему один из солдат. — Не бойся темноты.
— А больше ты ничего не можешь сказать? — съязвил Ханнес.
— Иди садись, — по-дружески продолжал солдат.
Ханнес пожал протянутую ему руку и, перешагнув через что-то лежавшее на полу, сел на ящик, потеснив тех, кто уже сидел на нем.
— Меня зовут Вуншлос, — сказал звучным голосом солдат, который оказался справа от Ханнеса, — а слева от тебя — Зингер.
Ефрейтор повернулся налево, но увидел лишь светлое пятно лица, так как солдат завернулся в дождевую плащ-палатку.
— Уже утро, что ли? — пробормотал Зингер, просунув руку в отверстие плащ-палатки. — Может, хоть ты знаешь, что случилось? Мы не имеем ни малейшего представления. Фельдфебель наш и тот ничего не знает. — И, не дожидаясь ответа, он продолжал: — Ты, конечно, тоже ничего не знаешь. Кто тебе что скажет? Но раз ты будешь выполнять обязанности связного с заставы, то можно предположить, что наша экскурсия будет недальняя. Я так понимаю. — При этих словах Зингер повернулся к сидящим, словно ища у них поддержки. Когда же никто не проронил ни слова, он поднес к самым глазам часы, которые у него были на руке, и, лениво позевывая, сказал:
— Еще минут двадцать можно подремать, а потом, кто знает, когда еще посчастливится поспать.
Все молчали. Однако и сам Зингер спать не стал, а просто затих, как затихает человек перед выполнением ответственного задания.
«Видимо, парень прав, что далеко мы не поедем, — подумал Ханнес. — Иначе меня не взяли бы связным».
— Закуривай, — сказал Вуншлос, протягивая ему пачку сигарет.
Прикуривая от спички, Ханнес успел разглядеть загорелое лицо солдата и темно-каштановые волосы. И только, так как спичка мигом погасла.