Туманы сами не рассеиваются (повесть и рассказы)
Шрифт:
Кровь прилила к лицу Ханнеса, ему было стыдно за бургомистра, который излагал факты совсем не так, как следовало бы.
Послышался какой-то рокот, который становился все сильнее и сильнее. Бургомистру пришлось говорить громче, напрягать голос, чтобы его слышали.
Ткнув рукой в сторону заграждения, бургомистр заговорил о свободе, над которой, по его словам, сейчас нависла серьезная угроза, однако собравшиеся почему-то уже не слушали его. Они смотрели в небо, стараясь понять, откуда идет рокот и что он означает.
Шум моторов превратился
Спустя минуту публика заметно заволновалась и начала расходиться, не дожидаясь окончания речи. Английский полковник бросил взгляд сначала на вертолеты, затем на пограничников, пожал плечами и, отвесив поклон в сторону заметно поредевшей толпы, дал знак шоферу ехать.
Бургомистр обеими руками помахал толпе и попытался улыбнуться, но улыбка получилась вымученной.
Раздались жидкие хлопки, однако большинство любопытствующих не сводили глаз с вертолетов, один из которых опустился так низко, что было видно улыбающееся лицо пилота.
«Езжай, езжай! — мысленно подгонял бургомистра Ханнес. — Нечего тебе здесь делать! Речи свои произноси где-нибудь в другом месте, а не здесь, где вам ни за что на свете не удастся нарушить нашу границу…» Ханнес задрал голову и посмотрел на вертолет, который, набрав высоту, полетел вслед за остальными.
По ту сторону только что установленного проволочного забора кто-то громко закричал. Это оказался молодой парень, который выскочил из сада небольшого домика и бросился к забору.
И словно по команде из ворот соседних домиков выбежали несколько здоровенных парней. Прорвав жидкую линию полицейских, они бросились на солдат.
Кто-то из хулиганствующих молодчиков ударил Вуншлоса по голове. Ханнеса тоже так ударили дубинкой по руке, что боль парализовала всю руку. Сделав шаг назад, он отшатнулся от борта бронетранспортера. И как только один из парней полез за ним, Ханнес ударил его по голове, и он полетел на землю.
— Заряжай! — крикнул капитан. — Унтер-офицер, окажите помощь ефрейтору Вуншлосу. Рядовой Митенцвай, к пулемету!
Только теперь Ханнес заметил, что ефрейтор лежит на полу машины и не шевелится.
Капитан крикнул полицейским, что, если они немедленно не наведут порядок, он применит шашки со слезоточивым газом, а если потребуется, то и оружие.
Офицер-полицейский явно нервничал, чувствуя, что в создавшейся обстановке он не является хозяином положения, да и не знал, что ему следует делать.
Хулиганы снова забеспокоились, один из них размахивал пистолетом.
Солдаты на бронетранспортере схватились за оружие и были готовы открыть огонь.
Оценив обстановку, офицер-полицейский решил действовать. Он подал команду, и полицейские, схватив дубинки, бросились на хулиганов, которые, однако, с упорством рвались
Теперь можно было заняться Вуншлосом, которому Вагнер подложил под голову одеяло.
— Он потерял сознание, — заметил Вагнер. — Наверное, у него сотрясение мозга. Над правым ухом у него большая шишка и рваная рана на голове.
Капитан приказал радисту связаться с заставой и вызвать санитарную машину.
Рану на голове Вуншлоса заклеили липким пластырем,
— Вы сможете обращаться с пулеметом? — спросил капитан у Митенцвая.
— Так точно! Я хорошо знаю пулемет.
— Ну-ну, — пробормотал Руберг и, подойдя к Ханнесу, осмотрел его распухшую руку. — Кровоизлияние, — заметил он.
— Как только вернетесь на заставу, немедленно обратитесь к врачу. Выдержите?
Ханнес кивнул.
Капитан сказал солдатам, чтобы они подготовили противогазы, так как обстановка может измениться и придется применить слезоточивые газы.
Ханнес лишь одним ухом слушал объяснения капитана. Он наблюдал за Митенцваем, который, оказавшись у пулемета, сразу же оживился, движения его стали уверенными. Радист передал капитану приказ из штаба. Выслушав его, он сказал:
— Товарищи, мы с вами выполнили порученное нам задание. Полоса заграждения установлена на всем протяжении. Сейчас мы направляемся в штаб батальона.
Медленно они двинулись по шоссе в обратном направлении. Ханнес смотрел на решительные лица товарищей.
«Как-нибудь позже мы встретимся с вами в других условиях, поговорим, вспомним, пошутим…» — думал Ханнес, постепенно приходя в спокойное состояние.
Когда Ханнес закончил свой рассказ, одна из учениц спросила:
— А что стало с ефрейтором Вуншлосом? Вы о нем позже что-нибудь слышали?
— Да, — усмехнулся Ханнес. — Вскоре после этого я навестил его в госпитале. Ранение его оказалось неопасным. В том же году он поступил в офицерское училище, после окончания которого сначала был назначен командиром роты, а потом начальником погранзаставы. Он обер-лейтенант, женат, у него двое детей: мальчик и девочка. На следующий год поедет учиться в военную академию. Понятно?
— Да, — ответила девушка. — Но почему вы все это так хорошо знаете?
— Потому что он женат на моей сестре. — Ханнес засмеялся.
— Вы ничего не рассказали о своей невесте и ее отце, что с ними? — спросил один из солдат.
— Служить мне оставалось немного. После демобилизации я женился на Анке. Отец ее остался в западной зоне на заводе, но через год перебежал в республику. Теперь мы с ним дружим. Работает. Год назад стал мастером, активистом. Вот так-то…
Ханнес встал и, повернувшись к лейтенанту, сказал: — У меня к тебе просьба как-нибудь поподробнее рассказать о нашей молодой армии. В сентябре в школе начинаются занятия. Я приглашу тебя как докладчика на одно из наших собраний…