Туманы сами не рассеиваются (повесть и рассказы)
Шрифт:
— Господин Шонфус, эта туфля фрау Мюнх?
Шонфус стал внимательно разглядывать туфлю.
— Да, кажется…
— В таком случае знайте, что фрау Мюнх сегодня ночью перешла границу.
Фрау Шонфус, которая только что вошла в комнату, бессильно опустилась на стул.
— Берта? На Запад?! Святая Мария, это же невозможно!.. Зачем?
— Именно это меня и интересует, фрау Шонфус, — ответил Берген. — Она с вами ни о чем не говорила?
Женщина разволновалась и не смогла дать вразумительного
— Какой позор! — начала причитать она. — То бесконечные истории с мужчинами, а теперь… Господи, чем мы это заслужили!
Шонфус, заметив взгляд Бергена, попросил жену выйти на кухню.
— Господин Шонфус, не казалось ли вам поведение фрау Мюнх в последнее время странным? Важна каждая мелочь.
Накануне вечером Мюнх явно была чем-то взволнована. И хотя у нее были связи с мужчинами, заметил Шонфус, работала она хорошо. Берген, так ничего и не добившись от Шонфуса, попрощался и вместе с фрау Федлерн покинул дом. Она тоже не могла объяснить происшедшего, хотя и предполагала, что побег Мюнх связан с арестом Болау.
На заставу Берген вернулся в плохом настроении.
Фриц Кан простился с Ганни около семи часов вечера. Сегодня у него было ночное дежурство. По дороге на заставу он нагнал Восольского.
— Я тоже на заставу, — сказал Восольский. — Сегодня кружок. Обсуждение стихотворений Эриха Вайнерта. Пройдем немного пешком, ты все равно здесь не проедешь!
— Жаль, — ответил Фриц. — Мне так хотелось присутствовать на этом занятии. — А ты что, в наряде?
— Да. Но зато в следующий раз буду обязательно.
— Служба есть служба. Как я себе представляю, дежурить ночью — удовольствие не из приятных. В кровати определенно лучше.
Фриц рассмеялся.
— Что верно, то верно. Особенно под утро приходится быть начеку: глаза так и слипаются.
— Разумеется. Да еще к тому же кругом лес. Разве уследишь за всем? В Хеллау поговаривают, что какая-то женщина из Франкенроде перешла на ту сторону. Это правда?
— К сожалению, да. Мюнх. Самой пташки не жаль, но для нас это — чрезвычайное происшествие.
Восольский в знак согласия покачал головой.
— Но ведь если у кого-то появляется желание попасть на Запад, значит, у него на это есть серьезные причины. Видимо, и у Мюнх были какие-то причины?
— Ее никто не трогал. Может быть, испугалась, что женщины выцарапают ей глаза? Вела она себя ужасно…
— Действительно?
— Что правда, то правда. И особенно неприятно то,
что в этой истории замешан один из наших. Вот почему об этом так много говорят. Женщины даже рады, что она смоталась, а вот мужчины жалеют!
— Да-а! — засмеялся Восольский. — Покажи себя с плохой стороны кто-нибудь из местных жителей — говорят о конкретном лице, о каком-нибудь Мере или Шульце, но стоит им
— За это он и поплатился, — ответил Фриц. — «Старик» долго с ним возился.
— А тебе не кажется, что с ним обошлись очень жестоко?
— Как жестоко? Ты же сам только что сказал, что пограничник не имеет права позволять себе подобное. Этот тип натворил такое, что всем нам не сразу удастся навести порядок.
— С этой точки зрения ты прав…
Они поднялись на вершину. Фриц сел на велосипед.
— Всего хорошего. В семь я должен быть на заставе. Погруженный в свои мысли, учитель долго смотрел
Фрицу вслед.
Со дня побега Мюнх пограничники ходили в подавленном состоянии. Командир заставы тщательно разобрался во всем и обратился к солдатам. В их адрес были брошены суровые, но справедливые слова. Слабая сплоченность коллектива и недостаточная бдительность — в этом видел командир причины, сделавшие возможным случай с Болау и нарушение границы. Особенно сильно переживал Элькнер. Ведь именно он нес службу на участке Высокого Болота, когда произошло нарушение, — он и Унферихт.
На волейбольной площадке сидела группа солдат. Шел оживленный спор. Здесь же находились гауптфельдфебель и заместитель командира заставы по политчасти.
— Не понимаю, — возмущался Фриц Кан. — Какое отношение имеет это к недостаточной бдительности? Мы ходим по местности, и нарушителю границы нужно только дождаться момента, когда часовой пройдет мимо, и он может бежать, куда ему угодно. Я же все-таки не сплю на посту. Не верю, что Манфред в чем-то виноват. Это может произойти с каждым!
Многие его поддержали.
Клаус Зейферт злился. Надо же случиться так, что говорящий был из его отделения.
— А ну-ка, послушай! — крикнул он, пытаясь заглушить голоса. — Не дело ты говоришь, Фриц! Кто же, по-твоему, должен отвечать за охрану порученного участка? Только старший поста? Если смотреть на это, как ты, нарушение границы станет обычным делом. Часовой идет по участку, нарушитель выжидает удобный момент и… По-твоему, выходит так?
— Нам нужно больше людей, — выкрикнул кто-то.
Рэке внимательно слушал спорящих. Его интересовало, сможет ли коллектив самостоятельно найти правильное решение. Он остановил взглядом гауптфельдфебеля, который порывался что-то сказать.
— «Нам нужно больше людей»! — передразнил Клаус. — Конечно, было бы проще. На каждые сто метров по часовому — и дело в шляпе. Но где их взять? Может быть, кто-нибудь думает, что они свалятся к нам с неба? Или специально для нас приостановят строительство Макскютте и Леуна, чтобы послать рабочих на границу и чтобы нам не нужно было больше шевелить мозгами? Да где вы живете?!