Тупое орудие

Хейер Джорджетт

– Хладнокровный тип. – Ханнасайд нахмурился. – Но, может быть, это правда.

– Хладнокровный! Как же! Да его мало назвать наглецом! И все же, должен признаться, у меня к нему слабость. Если бы вы видели, как он срезал старика Ихавода!

– То есть?

– Очень было красиво, – объяснил сержант. – Он выдал такой неожиданный библейский текст, что Ихавод просто рухнул. Но это не относится к делу. Я бы не сказал, что он не мог бы пристукнуть дядю, если бы это входило в его планы. Хотя, если хорошенько подумать, – проговорил он, как бы размышляя вслух, – в «его характере скорее было бы всадить ножик меж ребер. Нет, если бы не отсутствие орудия убийства и даже места, куда его

можно было бы спрятать, Невил совсем не подходил бы для роли убийцы. И мне остается только доложить о единственном факте, который мне удалось обнаружить. Часы в прихожей отстают на минуту, шеф.

Ханнасайд уставился на него.

– Если это так, – медленно проговорил он, – показания миссис Норт теряют всякую ценность.

– Вы имеете в виду второй заход? А ведь похоже, так оно и есть. Не то чтобы я раньше ей доверял, судя по вашим рассказам. Учтите, я не утверждаю, что убийства вообще не могло быть, я хочу только сказать, что человек, которого видел Гласс – назовем его Чарли Карпентер, – не мог совершить убийство. Это должен был быть либо Бадц, чего я не думаю, либо молодой Невил, либо Норт, либо сама обезумевшая блондинка.

Ханнасайд покачал головой:

– Я не могу переварить этого, Хемингуэй. Если предположить, что миссис Норт говорила – правду, это значит, что Флетчер вернулся в кабинет не ранее 22. 01. Вы сами рассчитали, что ему потребовалось не менее двух минут, чтобы снова сесть за стол и начать писать письма. Следовательно, убийце остается две минуты для того, чтобы войти, убить его и удалиться. Даже меньше, ибо, хотя Гласс вошел в кабинет только в 22. 05, он с дорожки видел стеклянную дверь, должно быть, целую минуту.

– Да, это он сам говорит, – ответил сержант. – Понятно, времени ни на что не остается. Какие у вас идеи, шеф? Вы считаете, первая история миссис Норт была правдой?

– Нет, – произнес Ханнасайд, подумав. – Я думаю, она действительно возвращалась в кабинет. Если она не вышла из дому так, как она описала, откуда бы отпечатки ее пальцев появились на двери? Но отставание часов в прихожей указывает на некую неувязку в ее рассказе. Она заявила, что мужчина Икс вышел из кабинета с Эрнестом в 21. 58, что она вернулась в кабинет и, когда уходила, часы в прихожей пробили 22. 00. Итак, точно мы знаем, что было 22. 02, когда Гласс увидел, как Икс уходит, и 22. 05, когда он обнаружил тело Флетчера. Таким образом у нас имеется четыре минуты между тем, как миссис Норт, по ее словам, видела уходящего Икса, и моментом, когда Гласс действительно видел, как Икс уходит. Мы можем объяснить это, только предположив, что Икс вернулся в кабинет, убил Флетчера и снова ушел. Но если Флетчер вернулся в кабинет не в 22. 00, но в 22. 01, тогда невозможно представить, что Икс вернулся, совершил убийство и снова оказался у калитки. Поэтому или Икс ушел через сад в 21. 58, а через четыре минуты за ним последовал другой человек, назовем его Игреком; или первый человек, Икс, чистая выдумка миссис Норт.

– Погодите, супер! Мне надо это видеть на бумаге, – сказал сержант. Минуту или две он делал заметки на листке и потом взглянул на них с отвращением. – Да, неразбериха первостатейная, – заметил он. – Хорошо, никакого Икса нет. Ну и что? Мы знаем, что мадам Норт пряталась в саду, потому что мы нашли ее следы. Это понятно. Игрек – очевидно, это Норт – шел рядом с покойным Эрнестом; она узнала его по голосу, а может, Игрек убил Эрнеста, пока миссис Норт была в саду, и смотался. Миссис Норт вошла в кабинет, чтобы поискать свои расписки, и по причинам, которые я не могу даже вообразить, удалилась через парадный вход. Если пожонглировать со временем, все более или менее встанет на место. Кто-то мог идти по

Мейпл-гроуву, когда Игрек достиг калитки, и это означает, что ему пришлось подождать, пока путь не освободится. Или, если угодно, миссис Норт ушла не в 22. 01, а позже. Хотя я не совсем понимаю, зачем бы ей это выдумывать. Таким образом, Икс устраняется и все известные нам факты ставятся на место.

– Вы можете, если угодно, устранить Икса, – возразил Ханнасайд, – но вы не можете устранить Чарли Карпентера. Каким образом он входит в вашу достаточно правдоподобную историю?

– Это верно. – Сержант вздохнул. – Если вводить его в дело, тогда он – Игрек, а Норт – Икс, устраненный. Да, тут все в порядке. Миссис Норт не узнала голос, она краем глаза видела человека и подумала, что, может быть, это ее муж. Отсюда ложные показания. Как это вам?

– Неплохо, – согласился Ханнасайд. – Но если Норт устранен, скажите на милость, чего ради он заявил, что провел вечер в своей квартире, когда на самом деле все было не так?

– Сдаюсь, – в отчаянии произнес сержант. – Ответа нет.

– Может, и есть. – Ханнасайд улыбнулся. – Возможно, что Норт не имеет никакого отношения к убийству, но подозревал что его жена замешана в этом деле?

Сержант с изумлением поглядел на него:

– Как? И он умышленно отказался от алиби, – если оно у него было, – только чтобы затесаться в историю и отбыть срок за свою жену? Ну-ну, супер! Вы же сами в это не верите!

– Как сказать. Может, и верю. Он из таких.

– Ну, настоящий киногерой, – с отвращением выговорил сержант. – Сплошные мускулы, надо думать, волосатая грудь. – Он оглянулся на открывшуюся дверь и встретил торжественный взгляд констебля Гласса. – Ах, вы вернулись? Ну, раз уж вы работаете над этим делом, наверное, вам лучше войти сюда. Кажется, я подыщу вам работку.

– Да, заходите, Гласс, – кивнул Ханнасайд. – Я хочу, чтобы вы припомнили вечер убийства. Когда вы были на дежурстве и шли по Вейл-авеню, не видели ли вы кого-нибудь, кроме человека, вышедшего из калитки Трейстоунз»? Кого-нибудь, кто примерно в 22. 00 мог бы пройти перед парадным входом в «Грейстоунз»?

После глубокого раздумья Гласс произнес:

– Нет. Я не помню никого. Почему мне задан этот вопрос?

– Потому что у меня есть основание сомневаться в правдивости слов миссис Норт о том, что она вышла из «Грейстоунз» через парадную дверь в 22. 01. Мне нужен прохожий, который бы видел – или не видел – ее.

– Если так, то дело просто, – сказал Гласс. – На углу Вейл-авеню и Глинн-роуд, где она живет, есть почтовый ящик, корреспонденция из которого вынимается каждый вечер в 22. 00. Я не сомневаюсь, что почтальон видел ее, если она действительно шла домой в это время.

– Молодец, Ихавод! – воскликнул сержант. – Вы еще будете работать в угрозыске!

Холодный взгляд остановил его.

– Человек, льстящий другу своему, расстилает сеть ногам его, – произнес Гласс и, так как это не произвело нужного действия, прибавил: – Даже у детей того глаза истают.

– Ну-ну, не задирайте нос! – сказал сержант. – И никаких детей у меня нет, что на это скажете?

– Прекратим эту дискуссию, – ледяным тоном сказал Ханнасайд. – А вы, Гласс, пожалуйста, не забывайте, что говорите со старшим по званию.

– Быть лицеприятным – нехорошо, – серьезно проговорил Гласс. – Такой человек и за кусок хлеба сделает неправду.

– Да ну! – возмутился сержант. – А вот и нет! Даже за пятьдесят кусков! Что еще?

– Довольно! – с дрожью в голосе сказал Ханнасайд. – Разыщите этого почтальона, Гласс, и узнайте, в какое время он был у ящика, видел ли он миссис Норт, и если видел, то было ли у нее что-нибудь в руках. Понятно?