Туристка
Шрифт:
После того как он кончил, он взглянул на меня глазами, которые меня испугали. Я привыкла видеть в них похоть, страсть, даже ненависть. Но сейчас лицо Пола излучало полную невинность. Потом его глаза закрылись, он склонил голову и покрыл мое лицо и глаза множеством влажных поцелуев. Я постаралась выглядеть по возможности счастливой, но от запаха тряпки меня подташнивало, и я откинулась назад, обмякнув в своих оковах.
Я почувствовала, как он вышел из меня и наклонился, чтобы развязать цепи. Он тщательно растер мне мышцы ног, разминая икры в тех местах, где их свело
— Все было нормально? — спросил он.
— Конечно.
Он молча посмотрел на меня. Я почувствовала себя неловко оттого, что не выказала восторга. Он кивнул и отодвинулся от меня, заводя мотор. Я понимала, что он на меня сердится, но не знала, что сказать. Он вывел машину из гаража и выехал на тихую вечернюю улицу. Я достала свое нижнее белье, но не стала его надевать, боясь, что это его еще больше заденет. Он остановил машину у дома Сильвии.
— Ну, спокойной ночи, — сказала я.
Он хмыкнул.
— Ты жесткая женщина, Сара.
— Что? — переспросила я.
— Ты жесткая, вот и все.
Я предпочла промолчать. Всю неделю настроение Пола прыгало то вверх, то вниз. Возможно, уже завтра он будет извиняться. Чмокнув в щеку, я оставила Пола наедине с его мыслями.
ЧЕТВЕРГ
Песок — враг всех приморских городов. Улицы Вестона наполнились незнакомцами с воспаленными красными глазами, как будто сюда съехались плаксы со всей страны. Даже если песок не попадает вам в глаза, то он оказывается в постели, в складках одежды, под ногтями и на зубах.
Я наблюдала, как песок образовывал завихрения на асфальте. Тут появился Генри, подняв ботинками целое облако песка.
— Куда ты хочешь сегодня пойти пообедать? — спросил он, садясь рядом со мной на скамейку.
— Не возражаешь, если мы сначала немного прогуляемся?
— Конечно, нет. А куда пойдем?
— Просто пройдемся по пляжу.
Он улыбнулся и отвел прядь волос с моего лица.
— Ты здесь становишься сентиментальной.
Мы прошли мимо здания, построенного в 1905 году, и мимо рыбной закусочной. Генри принарядился сегодня, и я подумала, не воспылал ли он опять ко мне страстью. Я улыбнулась ему и провела рукой по его щеке, давая тем самым понять, что предпочитаю его напомаженные волосы и отутюженный жилет тому дезабилье, в котором он появился в прошлый раз.
— Я рада, что ты пришел, — сказала я ему, — а то тут какой-то странный парень все фотографировал.
— Тебя?
— Никого конкретно. Не похоже, что он искал какие-то красивые кадры. Просто снимал стены и тротуар.
Он кивнул.
— Это Кристиан. Когда-то был моим другом. Все это довольно печально.
— С ним что-то не так?
— Он вовсе не сумасшедший, — ответил Генри. — Раньше это было его работой.
— Фотографировать непонятно что?
Он рассмеялся.
— У Кристиана
Генри спрыгнул с тротуара на пляж и подал мне руку, помогая спуститься.
Вдалеке, у самой воды, работали трактора, оставляя двойные борозды на темном песке, которые напомнили мне о привычке моей сестры царапать ногтями обратную сторону шоколадок.
— Конечно же, он совершенно не подходил для этой работы, — продолжал Генри. — Она ему совсем не нравилась. Он относился к работе как к эстетическому эксперименту. Относись как хочешь, говорил я ему, но покажи мне фотографии.
— Как ты с ним познакомился? — спросила я.
— Он был другом семьи. Тогда все было не так, как сейчас. Твой отец выпьет с чьим-то отцом, и его сын уже приходит в гости каждую вторую субботу. Я жутко к нему относился, но он смотрел мне в рот, потому что я был старше. Тогда предстоял конкурс красоты на звание Мисс Вестон в помещении, которое теперь стало театром, и я попросил его достать мне билеты. Он принес мне пять. Всю неделю я бесплатно пил пиво. Конкурс «Мисс Вестон» был достаточно престижным, и мои друзья не могли поверить, что им удастся попасть на показ.
Там еще должны были выступать какие-то певцы, известный комик, танцоры и всякое такое. Целую неделю мы готовились. Взяли напрокат костюмы, купили новые ботинки. У нас были шикарные места, прямо в первом ряду.
Я остановилась и сняла туфли. Мы уже миновали трактора и подошли прямо к воде. Вообще-то не рекомендовалось входить в воду из-за канализационных выбросов, но я больше боялась песчаных рачков, а поскольку их следов нигде не было видно, то я с удовольствием вошла в пенящуюся воду.
— Вышли участницы конкурса, — продолжал Генри, — и я сразу же выбрал одну из них. Номер пять. Я знал, что остальные подняли бы меня на смех, но для меня номер пять была самой лучшей. У нее были чудесные каштановые волосы, заколотые наверх, но несколько прядей свисало до плеч. У нее на руках были черные бархатные перчатки, а на лице — замечательная улыбка. Она очень нервничала и, казалось, сама не знала, что она тут делает. Это все для меня решило. Я терпеть не могу слишком уверенных в себе женщин. Остальные девушки держались так, как будто им все равно, победят они или нет. Но мы-то знали, что в случае провала они будут в отчаянии. Так что я выбрал номер пятый, хотя понимал, что она никогда не победит.
Я заметила на песке чьи-то следы. Они были удивительно узкими, почти как восклицательные знаки. Интересно, подумала я, кого бы это потянуло в таких туфлях так близко к воде, и вдруг представила себе девушку, которую выбрал Генри. Как она идет по пляжу в вечернем платье.
— В перерыве мы с приятелями встретились, и я спросил у них, кто им понравился. Номер пять. Номер пять. Номер пять. Всем нам понравилась одна и та же девушка. Может быть, нам показалось, что у нас больше шансов познакомиться с ней, так как она не была задавакой, как остальные. Но совершенно ясно было одно: даже если мы все проголосуем за нее, она не победит.