Туристка
Шрифт:
— Но здесь ведь не говорится, я хочу сказать, что она никогда…
— Не изменяла? Нет, судя по записям.
— А ты веришь в это?
— Как сказать… Может, она хотела, чтобы я нашел ее дневник.
— Перестань, Пол. Не будь параноиком. Наверное, она просто чувствует, что у тебя кто-то есть, и таким образом мстит тебе.
Он не ответил.
— У всех женатых людей есть какие-нибудь секреты друг от друга. Как ты думаешь, что бы она почувствовала, если бы узнала обо мне? — спросила я.
— Тут не чувства, тут нечестность.
Я рассмеялась, не желая этого.
— Что тут смешного?
— Сама ситуация.
Он присел на край кровати.
— Разве
— Нет.
— Если бы она узнала о том, что я встречаюсь с тобой, то очень бы удивилась. Я не скрываю от нее своего интереса к женщинам. Но теперь, когда знаю, что она на самом деле думает, я не могу даже смотреть на нее.
— Из-за того, что она написала?
— Из-за того, что не сказала. Мне было бы все равно, если бы она сказала мне об этом. Я хочу, чтобы она была со мной открытой, я не так уж брезглив. Я люблю ее теперь больше, чем всегда.
— Вот и хорошо.
Он покосился на меня.
— Тебе не нравится, когда я так говорю?
— Я просто не уверена, что тебе стоит обсуждать это со мной. Я не собираюсь говорить тебе то, что тебе хочется услышать. Ты не можешь ожидать от меня, что я буду оберегать твой брак.
Он взял дневник и положил его назад в ящик. Я знала, что невольно расстроила его, и сама не понимала причины, по которой ощущала неловкость по этому поводу. Я не ревновала, хорошо понимая, что самый верный путь уложить кого-нибудь в постель — это обсудить его подружку. Может, меня смущала жесткая складка вокруг губ Пола, когда он говорил об Ионе. И еще то, что, по моим наблюдениям, он всегда думает о своей жене с таким выражением лица.
После того предательства, которое я испытала на первом курсе, мне не хотелось возвращаться в университет. Но моя сестра убедила меня попробовать еще один год, говоря, что если это не сработает, то я всегда могу вернуться домой. Она очень поддерживала меня на протяжении всех девяти месяцев, почти каждый день присылая мне письма. Только когда она попала в больницу, я поняла, что она писала мне все это время, ни разу не упомянув о своем собственном состоянии.
В то утро Пола стошнило. Он попытался заглушить эти звуки, сливая воду в туалете, но мне все равно было слышно, как его выворачивало. Наверное, ничего страшного. Просто его желудок не воспринял какой-нибудь из составляющих розового шампанского. Но сам факт показал мне, насколько Пол был раним в тот момент. Обычно его не брала ни одна болячка из тех, что часто сваливаются на нас, и он с гордостью похлопывал себя по животу, говоря, что у него внутренности из железа.
Я даже подумала, а не отменить ли мне сегодня встречу с Генри. Впервые я собиралась отказаться от чего-то ради Пола. Но потом решила, что он быстро разберется с Ионой, а для меня важно было оставаться прагматичной в любовных делах.
Я ждала Генри в обычном месте, у здания городской мэрии под фигурой каменного грифона. Напротив было здание солярия, за темным стеклом которого сидела женщина и смотрела на меня. Затемненное стекло и сильный загар делали женщину похожей на беженку из стран Востока. Конечно, что кто-то может сказать то же самое и о моем месте работы, но я никогда не смогла бы работать в солярии. Работники там проводят целые дни, отскребая посетителей с электрических сковородок, зазубривая составы разных коктейлей.
Генри появился в час тридцать. За ним следовала молодая женщина с внешностью проститутки. Я немного запаниковала, подумав, что он собирается предложить мне заняться любовью втроем. Это как-то не соответствовало
— Сара, познакомься с моей дочерью.
Женщина уставилась на меня, потом протянула руку, странно изогнув ее, как будто у нее перелом. Я пожала ее.
— Отлично, — сказал Генри. — В «Вейфэр»?
Я пожала плечами, и мы отправились в ресторан.
Мы заняли столик у окна. Отец и дочь устроились напротив меня, давая таким образом мне возможность увидеть черты семейного сходства. Наверняка у девушки сложилось обо мне не очень высокое мнение — на мне, кстати, сейчас был изящный белый пиджак с тремя пуговицами в форме ракушек по краю каждого рукава, — но по выражению ее лица невозможно было точно определить, что она думает. Ее маленькие глазки, похожие на просверленные дырочки, были заполнены зрачком. Волнистые, светлые волосы выглядели ненатуральными и замызганными, как будто она сознательно пыталась быть похожей на старую заброшенную куклу. Ее наряд был типичным для проститутки, по крайней мере для проститутки в районе Вестон. Черные колготы и ядовито-лиловая мини-юбка ужасно не сочетались с вышитым джемпером — довольно топорная комбинация.
— Что ты будешь есть, Сара?
Я взглянула в сторону меню, вывешенное над кассой. Официантка восприняла это движение как готовность делать заказ и подошла к нашему столику. Она остановилась, опустив глаза и ожидая, когда мы начнем заказывать.
— Думаю, говядину. По-моему, здесь ее хорошо готовят.
Генри одобряюще похлопал меня по плечу и посмотрел на дочь. Ему всегда нравилось, когда я заказывала мясо. Большинство женщин, с которыми он встречался за последние пять лет, имели какой-нибудь пунктик. Вегетарианство, наркотики, странный цвет волос — все те увлечения, от которых я сама уже давно отказалась.
— Анн Мари?
— Только кока-колу.
— Нужно что-нибудь поесть.
— Мне достаточно колы.
Генри не стал спорить, отчасти, наверное, из-за того, как официантка посмотрела на него. Он сделал заказ, и она удалилась. Я знала, что Генри хотел бы, чтобы мое поведение послужило его дочери примером, но он не догадывался о том, что она олицетворяет для меня. О планах Пола можно было всегда легко догадаться, в чем он обычно и признавался. Однако Генри вел каждую свою кампанию долго, порой месяцами. У него не было мягкости манер, которая приходит с возрастом, и, когда он говорил, каждое его слово падало тяжелым камнем, отягощенным значением.
— Как поживает Пол?
— Нормально.
— Какие-нибудь новые проекты?
— Один.
Он приподнял брови.
— Шансы на успех?
— Больше, чем обычно.
— Значит, ему будут нужны деньги.
— Нет, не в этот раз. Думаю, он будет искать новых инвесторов. Ты же знаешь, как он не любит занимать у тебя.
— Что это? Ресторан?
— Ночной клуб.
Он рассмеялся.
— Я давно ждал, когда же он придет к этому.
Вернулась официантка с заказом Анн Мари. Она подала напиток, как всегда, в тяжелом, высоком стакане. Вместо того чтобы поднести стакан к губам, Анн Мари наклонилась и взяла соломку губами, которые выглядели как две пластмассовые полоски, наклеенные на кожу. Генри больше не проявил никакого интереса к планам Пола. И я была рада, что мне не нужно распространяться по этому поводу. Наверняка для видавшего виды Генри это покажется глупостью, и мне совсем не хотелось выслушивать, почему это не сработает.