Туркменская трагедия
Шрифт:
Клятва, навязанная Ниязовым туркменскому народу, чуждая его духу и традициям, антигуманна, гибельнее и реакционнее фашистской. И сегодня, вступая в новый век, век прогресса и демократии, бездумно присягая “баши”, не отбрасываем ли мы себя назад, в средневековье, в век дикости и варварства?..
КУЛЬТ БЕЗ ЛИЧНОСТИ
Еще в XIX веке европейский путешественник, посетивший нашу страну, выделил туркмен среди соседних народов, подчеркнув, что они отличаются особым чувством собственного достоинства. И возгордились туркмены... То ли ошибся гость, то ли в знак благодарности хотел польстить своим гостеприимным хозяевам. Что достойного могло
Не оскорбительно ли отзываюсь о туркменском народе, среди которого я прожил всю свою жизнь, среди народа, которому я благодарен всем? Тот, кто глубоко знает историю этого народа, со мной согласится. Лучше горькая правда, чем красивая ложь, которую нам пытаются навязать тщеславные невежды.
Какими же сумел разглядеть своих соотечественников будущий “баши”, этот “убежденный коммунист-интернационалист”, поначалу сохранявший верность идее союзного государства, ибо под теплым крылом Центра было привычно и спокойно, а затем войдя в роль “отца” туркменской нации, моментально, подобно хамелеону, изменивший свою окраску?
Так какими же оказались на поверку туркмены? Неприхотливыми, простодушными и рабски покладистыми. Они, глупцы, поверили Сапару-лжецу, вознесенному мутной волной на гребень истории. Его посулы златых гор и нефтяных рек “второго Кувейта”, в который он поклялся превратить богатые газом и нефтью Каракумы, произвели на наивных аборигенов (как подметили однажды известные юмористы, описывая иные события) “такое же неотразимое впечатление, какое производит старая банка из-под консервов на людоеда Мумбо-Юмбо”.
И они, доверчивые и непритязательные, благодарные Создателю, что их еще собственные ноги носят по земле, мало чем отличаясь от диких африканских племен, целыми днями и даже ночами, отдавались пляскам, песням и восхвалениям “вождю”, не утруждали себя вопросами: “Почему в Туркменистане в одночасье расплодились миллионы бедных людей? Откуда взялись богатеи? Почему многие семьи живут впроголодь? Почему побираются дети, солдаты? Откуда появились бомжи, о коих туркмены представления не имели? Куда идет Туркменистан?..”
А что стало с людьми, коих в обществе считали честными, порядочными, что являлись примером для всех? Тот, кто еще вчера на словах жил заботами народа, чуть ли не бил себя в грудь, выдавая себя за его верного, бескорыстного сына, сегодня впал в беспамятство, слагая хвалебные оды одному человеку, лицемеря и холуйствуя. Почти все срочно “перекрашивались”: вчерашние атеисты стали “истинными мусульманами”, зачастили в мечети, а те, кто до недавнего времени водку глушил гранеными стаканами, свинину ел, а в курбан-байрам казаны переворачивал, теперь становились на молитвенный коврик, хотя не знают ни одной суры Корана. Другие же, хранившие в строгой тайне свое байское происхождение, сжигали партийные билеты, а вместо устава и программы КПСС брали в руки хадисы пророка, стараясь забыть, как клятвенно заверяли: “Маркс — мой Бог, а Ленин — пророк”.
У честных людей эти оборотни вызывали чувство брезгливости, а “вождь”, по-купечески потирая руки, брал их на заметку, сговорчивых, молчунов, самых беспринципных приближал, а строптивых, не разделявших его взглядов или не поступавшихся своим мнением — изгонял.
А у вчерашних “сынов народа”, пекшихся о всеобщем благе, казалось, на глазах выросли шоры. То были шоры эгоизма. Их теперь ничто не смущало: ни беда всенародная, обернувшаяся бесчестьем, исходящим от прихотей одного человека, прикрывавшегося ложью, словоблудием, мишурой голубого экрана,
И ныне проблема эта для туркменского народа — главная, хоть и не единственная. Всю жизнь сидевшие за спинами мужей и сыновей туркменки сегодня пошли по миру с сумой. Где их только не встретишь — в городах и селах России, Украины, Ирана, Турции, Арабских эмиратов... Добыча, заработок испокон веку были достойным уделом мужей. Ныне и женщины стали добытчицами, кормилицами ...
Где вы, славные джигиты, — отцы семейств, мужья своих красивых жен, сыновья своих старых матерей? Их, продолжательниц рода, пристало по курортам и санаториям возить, по ресторанам, театрам и музеям водить, а не хлеб насущный в поте лица добывать. Их дело любить мужей, рожать детей, хранить тепло семейного очага и не пускаться в неведомые дальние дали, чтобы нас, мужиков, прокормить. Когда было видано, чтобы мужчины прятались за спины женщин? Неужто в век “баши”, объявленный им “золотым и счастливым”, мужчины уподобились женщинам? Ролями поменялись?.
Волнует ли это “вождя”? Вряд ли. Щадить людей — значит вредить народу, — философия мизантропов. Правда, вслух подобные слова не произносятся. Но о человеке судят по поступкам. Чем хуже людям, тем лучше диктаторам?
В сервилизме своего народа “баши” убеждался не единожды. Когда на встрече Ниязова в Западном Туркменистане аксакалы, возмущенные распущенностью отдельных турецких специалистов, попросили президента приструнить безобразников, тот без обиняков отрезал, словно в душу плюнул: “Сука не захочет, кобель не вскочит”, хотя сам до того признавал испорченность нравов в обществе — воровство, проституцию, наркоманию, особенно распространившиеся среди молодежи. Достопочтенные старейшины даже не рыпнулись, молчаливо снесли оскорбление, и “баши”, конечно, понял, что из таких людей можно вить веревки.
Продолжая тему власти, переходящую в диктаторство, развивающую культ личности, скажу: власть, подобно наркотику, в малых дозах лечит, в больших — калечит. Калечит не только того, кто стоит у кормила, но и народ, особенно подрастающее поколение, калечит нравственно, духовно.
Туркменское юношество, к сожалению, уже отравлено. На них и делает ставку “сердар”. Их уродование начинается сызмальства, с детского сада, школы и продолжается в лицеях, в армии и вузах... Ведь дети подобны воску, лепи из них, что шайтан на душу положит. И “баши” это делает с иезуитской изощренностью.
Президентская “любовь” к детям меркантильна. Он с умилением взирает на них, когда они встречают его в “деловых” поездках. Те, что постарше, выбегают ему навстречу на площадях, на летном поле, на дорогах, дарят ему цветы, танцуют, читают стихи, а малышня из младших групп садов, сидя на горшках после наполовину съеденного нянями и воспитателями и без того скудного обеда, хором распевают песни в честь “сердара” или заучивают слова клятвы.
В этот раз детей высадили в открытом поле, куда должен приземлиться президентский вертолет. Дети в одних рубашонках, а на дворе промозглый ноябрь. Вся надежда на “чудодейство” президента: вот он спустится с небес, взглянет на небо и враз холодный ветер уймется, серые тучи развеются и солнышко веселое проглянет... Писали же о таком газеты, да и радио с телевидением о волшебстве “сердара” вещали.