Тусклое золото
Шрифт:
«Э-э, здесь в самом деле что-то нечисто»,- понял Антон и заспешил вслед за мальчиком. В конце перрона настиг его, схватил за локоть.
Погоди-ка, дружок…
От испуга и неожиданности мальчишка присел, рванулся раз, другой и громко закричал:
– Дяденька, пустите меня!
– Синими, полными страха глазенками он умоляюще смотрел на дружин-11 и ка и вот-вот готов был расплакаться.
Очень неловко чувствовал себя Антон, конвоируя десятилетнего «злоумышленника» Но отпустить его не решался: пусть пограничники с
– Не волнуйся,- строго промолвил он. Нот поговорим с тобою и отпустим. А сейчас не проси.- И добавил несколько мягче:- Ну, пойдем, милый, пойдем. Тебя не обидят.
Майор Дудин долго не мог успокоить парнишку. Размазывая слезы по темному от грязи и загара лицу, тот плакал навзрыд:
– Я больше не бу-уду…
– Что не будешь?
– Не бу-ду-у,- тянул мальчуган, с испугом поглядывая на высокого пограничника.
– Эх ты, рева, весь пол слезами залил,- насмешливо проговорил майор.- А еще тельняшку надел. Какой же ты моряк? Плакса, вот ты кто!
Мальчик с удивлением уставился на офицера:
– Моряк? Вовсе я не моряк. Пограничником буду!
– выпалил он.
Дудин иронически усмехнулся:
– Ну, это ты брось. Пограничники слез не льют. Да и тельняшка… Кстати, давай-ка знакомиться. Разговоры с тобой ведем, а друг друга не знаем. Меня зовут Александром Михайловичем. Тебя как?
– Генка.
– Понятно. Значит, Геннадий бесфамильный…
От обиды малец приподнялся со стула:
– У меня есть фамилия: Геннадий Концевич… Все люди имеют фамилии… А пограничником все равно буду, вот увидите!
– Видно, первый испуг прошел, и мальчик осмелел. Крепенький, как орешек, он пригнулся к майору, свел над переносицей белесые бровки и тоже насмешливо обронил:-Бесфамильный… Выдумали… Моя мамка проводницей работает.
– Ты присядь, Геннадий,- вернул его на место майор, притронувшись рукою к тельняшке. И как бы между прочим обронил: - Говоришь, что хочешь стать пограничником, а носишь матросскую форму. Эх ты…
И до чего непонятливыми бывают взрослые! Даже смешно становится. Генкины глазенки гордо блеснули:
– Тельняшка - что? И не моя она вовсе, если хотите знать. Очень она мне нужна!
– Тогда зачем ты ее надел?
По лицу мальчишки пробежала легкая тень. Он молчал, опустив глаза. Видать, нелегко ему было ответить на, казалось бы, безобидный вопрос.
– Вот что, Геннадий,- пришел ему на помощь Дудин.- Коль ты в самом деле намереваешься идти в пограничники, то давай начистоту разговаривать. Как мужчина с мужчиной. Раз уж пришел к нам и познакомились мы с тобой, то с самого начала договоримся быть откровенными друг перед другом. Идет?
Спокойный, дружеский тон майора вернул Генке мальчишечью непосредственность. Он поднял глаза, чуть-чуть улыбнулся уголками обветренных губ.
– Понимаете, дядя, я роль играл,- сказал он серьезно.
– Роль? Ты что же,
На лице Гены мелькнула досада:
– Я еще не играю. Меня один артист проверял, сумею ли.
Еще раньше, как только Гену ввели в кабинет и развернули сверток, в котором оказалось пятьсот золотых рублей, Дудин понял, что мальчик втянут в грязную историю. И вот эти темные дельцы остались пока в стороне.
Ты бы хоть рассказал, какой он, этот твой артист,- попросил майор, пригладим рукой " путанные вихры своего юного собеседника.
Гена сверкнул глазенками:
– Ух, и дядька мировой! Одет как! Костюмчик, туфельки, шляпа. Он из Москвы сам. И кино снимается.
– И тельняшку он тебе дал?
– Он. Я же роль играл, а он проверял, получится ли из меня артист. Ведь пограничник все должен уметь, правда?
– Да, конечно,- согласился майор.- Пограничник все должен уметь.- А про себя подумал: время упущено. Из долголетнего опыта знал, что «артист» ускользнул. Однако на всякий случай поручил своему помощнику, старшему лейтенанту Шарикову, поискать «артиста» в районе вокзала.
Теперь во что бы то ни стало нужно было уточнить приметы этого дельца, узнать, где он договорился встретиться с мальчиком, и уж тогда только приступать к обширному розыску.
– Где ты должен был встретиться с москвичом?
– спросил майор.- Ты помнишь его?
Из путаного рассказа мальчика Дудин узнал, что встреча назначалась в летнем саду после отправления берлинского на Москву.
Майор взглянул на часы и понял: там, в саду, тоже не окажется «артиста». Не станет он дожидаться, когда за ним прибегут пограничники. И надо думать, он видел, как задержали мальчика.
– Где же мы найдем твоего друга? Пакет-то ему нужно отдать.
Гена беспомощно пожал плечами, нахмурил выгоревшие брови:
– Не знаю,- растерянно ответил он,- ведь дядя может подумать, что я не хочу вернуть ему монетки.
Почувствовав, что мальчик готов снова расплакаться, майор успокаивающе сказал:
– Ладно, Гена, не горюй. Так или иначе мы найдем твоего друга. Только,- доверительно добавил он,- при одном условии: ты никому ни слова о нашем с тобой разговоре.
– Честное пионерское!
– Гена привычно взметнул кверху загорелую руку.
Дудин с трудом сдержал добрую улыбку. Он с большим удовольствием обнял бы сейчас этого мальчугана, повел к буфету и угостил мороженым. Но служба есть служба.
– Это боевое задание пограничников!
– подчеркнул он.- Проверим, умеешь ли тайну хранить. А сейчас бегом домой, к маме.
К вечеру удалось выяснить, что человек по известным уже приметам еще днем уехал с харьковским поездом. Докладывая об этом, старший лейтенант Шариков не преминул высказать мысль, что, видно, упущен матерый валютчик, если он так легко махнул рукой на пятьсот золотых рублей.