Тузы за границей
Шрифт:
– Это вам не Бруклин, – заметил Карлуччи.
– Не Бруклин, – подтвердила Алкала. – Совсем не Бруклин.
– Ты должна быть в аэропорту Томлина к четырем, – предупредила Реттиг.
Корделия перевела взгляд с Карлуччи на Реттиг, потом на Алкалу.
– Я уже говорила, но все равно… спасибо. Я буду стараться.
– Я знаю, моя дорогая, – кивнула Алкала, и ее темные глаза внезапно устало потухли.
– Очень надеюсь, – присоединилась к ней Реттиг.
Корделия поняла, что ее отпускают. Она развернулась и двинулась к выходу.
– Встретимся в самолете! – крикнул ей вслед Карлуччи. – Мы летим
Она на миг заколебалась, потом твердо ответила:
– Возражаю.
Впервые за все время Карлуччи нахмурился. Полли Реттиг ухмыльнулась. Даже Лус Алкала скривила губы в улыбке.
Корделия делила с еще одной девушкой квартирку на холме в Мэйден-Лейн, неподалеку от Вулворт-билдинг и Мавзолея Джетбоя. Вероники не было дома, так что Корделия оставила ей коротенькую записку. На то, чтобы собрать все, что могло понадобиться ей в поездке, у нее ушло примерно десять минут. Затем она позвонила дяде Джеку и спросила, не может ли он встретиться с ней. Он мог. У него как раз был выходной.
Джек Робичо ждал ее в ресторане. Ничего удивительного. Он как никто другой знал лабиринт туннелей метро под Манхэттеном.
Всякий раз, когда Корделия видела дядю, у нее возникало такое чувство, как будто она смотрится в зеркало. Да, он мужчина, на двадцать пять лет старше и на шестьдесят фунтов тяжелее. Но темные волосы и глаза у них совершенно одинаковые. И скулы тоже. Несомненное фамильное сходство. Кроме того, их роднило еще и нечто неощутимое. Оба с ужасом вспоминали свое детство в Луизиане, оба в юности покинули край каджунов [57] и сбежали в Нью-Йорк.
57
Французские католики, изгнанные из канадской провинции Акадия, обрели в Южной Луизиане новую родину.
– Привет, Корди.
Джек поднялся ей навстречу, крепко обнял и поцеловал в щеку.
– Я лечу в Австралию, дядя Джек.
Она не хотела вот так, с ходу, огорошить его этой новостью, но не удержалась.
– Ничего себе. – Джек ухмыльнулся. – И когда же?
– Сегодня.
– Ну да? – Он сел и откинулся на спинку зеленого дерматинового сиденья. – И как это вышло?
Племянница рассказала ему об утреннем разговоре. При упоминании о Карлуччи Джек нахмурился.
– Знаешь, что я думаю? Сюзанна, то есть Вонищенка, все время ошивается в прокуратуре у Розмари и периодически подкидывает мне кое-какую работенку в свободное время. Я слышу не все, но улавливаю вполне достаточно. Пожалуй, здесь замешаны деньги Гамбионе.
– «Глобал Фан» на это не пойдет, – возразила Корделия. – Они – законопослушная компания, хотя и зарабатывают деньги на эротических журналах.
– От безысходности можно еще и не на такое глаза закрыть. Особенно если деньги отмыты через Гавану. Я знаю, что Розмари пытается перевести Гамбионе на законную деятельность. Думаю, спутниковое телевидение может таковой считаться.
– Ты вообще-то говоришь о моей работе, – заметила Корделия.
– Все лучше, чем работать шлюхой у Фортунато.
Корделия почувствовала, что краснеет. Джек, похоже, уже
– Прости, – сказал он. – Я не хотел.
– Послушай, для меня это большая радость. Я просто хотела поделиться ею с тобой.
– Мне очень приятно. – Джек перегнулся через стол. – Я знаю, что ты прекрасно справишься сама. Но если тебе вдруг понадобится помощь, если тебе понадобится вообще что-нибудь, только позвони.
– Из другого полушария?
Он кивнул.
– Не важно откуда. Даже если я не смогу приехать сам, может, я сумею посоветовать что-нибудь дельное. А если у тебя вдруг возникнет надобность в четырнадцатифутовом аллигаторе во плоти, – он ухмыльнулся, – дай мне только восемнадцать часов. Я уверен, столько времени ты сможешь удерживать любую крепость.
Она знала, что ее собеседник отнюдь не шутит. Именно поэтому Джек был единственным из всего клана Робичо, который что-то для нее значил.
– Я справлюсь. Это будет здорово.
Она поднялась.
– Кофе пить не будешь?
– Нет времени. Мне надо успеть на следующий поезд до Томлина. Пожалуйста, попрощайся за меня с Сиси. И с Вонищенкой и кошками тоже.
Джек кивнул.
– Ты все еще хочешь котенка?
– Еще как.
– Я провожу тебя до вокзала.
Джек тоже поднялся и забрал у нее чемодан. Она сопротивлялась совсем недолго, потом с улыбкой позволила дяде помочь ей.
– Я хочу, чтобы ты кое-что запомнила, – начал он.
– Не разговаривать с незнакомыми людьми? Не забывать предохраняться? Есть овощи?
– Умолкни, – сказал Джек ласковым тоном. – Может, твоя сила и моя связаны, но они все равно разные.
– Ну, из меня-то вряд ли сделают чемодан, – съязвила Корделия.
Он словно не слышал.
– Ты использовала крокодилий уровень своего мозга, чтобы взять контроль над очень опасными ситуациями. Ты убивала людей, чтобы защититься. Не забывай, что ты можешь употребить свою силу и для жизни.
Корделия была озадачена.
– Я не умею. Она пугает меня. Я предпочла бы просто делать вид, что ее нет.
– Но ты не можешь. Помни, что я тебе сказал.
Шарахаясь от такси, они перешли улицу и подошли ко входу на станцию метро.
– Смотрел какие-нибудь фильмы Николаса Роуга? [58] – спросила Корделия.
– Все до единого.
– Может, это будет моя «прогулка».
– Только прошу тебя, вернись обратно в целости и сохранности.
58
Николас Роуг – известный британский оператор и режиссер, снявший в том числе триллер «Прогулка», действие которого происходит в австралийской глуши.
Она улыбнулась.
– Если я справляюсь с аллигатором здесь, думаю, и на кучку австралийских крокодилов тоже найду управу.
Джек тоже улыбнулся. Его улыбка была теплой и дружелюбной. Но она демонстрировала все его зубы. Джек был оборотнем, а Корделия – нет, но фамильное сходство не вызывало сомнений.
Когда Корделия отыскала в здании аэропорта имени Томлина Марти Карлуччи, оказалось, что его багаж состоит из дорогой сумки из крокодильей кожи и такого же портфеля.