Твари
Шрифт:
— Он же союзник! — удивилась Ксения.
— Он предатель. Предал своих, предаст и нас.
— Тогда зачем ты его взял с собой? — еще больше удивилась Ксения.
— Город знает. Проведет во дворец злодея окольными путями.
— Ага, понятно. А чего мы в горы полезли? Можно было идти по дороге.
— И нарваться на засаду. О нашем появлении уже знают. Или узнают в самое ближайшее время.
Ксения сменила руку, на которой висела, посмотрела по сторонам.
— Здесь такой бардак! В этих каменоломнях тоже легко засаду устроить.
— Не скажи, — покачал головой Алексей. — Горы не равнина и не леса. Здесь другие правила войны. И я в них немного разбираюсь.
Скальная гряда, по которой решил идти Алексей, похожа на скелет змеи. Частокол
— Как здорово! — воскликнула Ксения. — Я чувствую себя птицей!
Девушка легко отталкивается от края пропасти и летит над провалом глубиной в полсотни метров, словно героиня китайского фильма про дом летающих столовых приборов.
— Теперь давай ты. Как супермен! — крикнула она, приземлившись на другом краю пропасти.
— Голубого трико не хватает. И красных трусов, — отшутился Алексей. — Суперменом будет Ёдя.
Пальцы сжимают загривок тошава с такой силой, что карие глаза бывшего придворного округляются до предела, отпущенного местной природой. Клюв беспомощно распахивается, копыта выбивают мелкую дробь, гнусная вонь сероводорода отравляет свежий горный воздух.
— Фу! Подача!! — морщится Алексей и мощный пинок отправляет «благородного» тошава в стремительный полет. Истошный визг буквально разрывает черепную коробку, вопль животного ужаса так силен, что кажется, будто звучит наяву, а не в голове. Тошав мчится, словно барон Мюнхгаузен на пушечном ядре, трехпалые ладони сжимают тощий зад, будто оттуда может вырваться реактивная струя и еще больше ускорить полет.
— Принимаю! — азартно сообщает Ксения.
Роль теннисной ракетки выполняет ладонь. Девушка легонько — так ей показалось! — шлепает тошава сверху вниз. Йедидъя буквально влипает в камень. Звук такой, будто мокрая тряпка упала на пол. Тошав лежит неподвижно, под бледной кожей перекатываются какие-то бугорки, конечности сотрясает мелкая дрожь, родимое пятно на макушке приобретает свекольный оттенок, шерсть дыбом.
— Ксения Павловна, с вашей физической кондицией надо мягче обращаться с представителями местной фауны. Или флоры? — все время путаю, — укоризненно говорит Алексей, приземляясь рядом.
— Он вроде живучий, — неуверенно отвечает девушка. — Дергается.
— И все же в следующий раз будь добра ловить, а не сбивать, как муху.
Прыгая со скалы на скалу, Алексей не забывал оглядываться по сторонам. Горы только на первый взгляд кажутся безжизненными, он знал это по опыту службы. Суровые условия выводят особую породу животных — сильных, выносливых и ловких. Горные козы передвигаются по едва выступающим карнизам, словно по ровной земле. Ягнята играют на крутых склонах, с земли смотреть страшно, а им хоть бы что, резвятся! Барсы крадутся среди камней, прячась в редком кустарнике и выжидая удобного момента для единственного прыжка — второго не будет! Орлы парят над вершинами, глядя строгими глазами в дикое смешение провалов и скал, будто прокуроры, решая, кому жить, а кому умереть. В горах выживают сильные, слабых пожирают падальщики на дне пропасти.
Здешние горы теплые и влажные. Низкие облака сбрасывают избыток воды, теплый воздух согревает камни, ветер приносит земляную пыль и семена. Трава и кустарник растут почти так же густо, как на равнине. Обилие и доступность пищи сделали местных обитателей многочисленными и упитанными. Горных коз Алексей не заметил, зато
— Как он его, а? Дуплетом! — ошарашено произносит Алексей.
— Похож на пони. А они добрые такие, — сказала Ксения.
«Горы. Жизнь трудная»! — робко вякнул в ответ тошав.
— Почему бы не загнать, — кивнул Алексей в сторону лошадиной семьи, — в клетки? Или эти, как их — национальные парки? Обеспечить едой, питьем и строго следить, чтобы, не дай Бог, лапки не поцарапали. А ежели слушаться перестанут — на колбасу всех. А то и вовсе уничтожить и вывести новую породу.
«Как можно? — удивился тошав. — Они — неразумные дети Создателя, живут по своим законам и никому не мешают. В дела природы вмешиваться нельзя, ведь мы тоже часть ее и …»
— Заткнись! — грубо рявкнул Алексей. — Раз так, чего к нам полезли? Мы не часть природы, не ее дети? У себя дома гадить не желаете, а в чужом и пожар можно устроить, чтоб у огня погреться? Все можно, лишь бы нам было хорошо и уютно!
Алексей умолкает, глубокий вдох приподнимает пластины брони на груди так, что крепления трещат. Дыхание на мгновение задерживается, мрачный взгляд замирает на съежившимся тошаве.
— Йедидъя, один парень рассказывал мне, что Гитлера придумали вы. Один из ваших ублюдков жил в его теле, верно?
«Он люто ненавидел нас», — угрюмо сообщил тошав.
— Каков подлец, ага… — усмехнулся Алексей. — Но остальных тоже считал ошибкой природы и уничтожал всеми доступными способами. А дай волю, то есть техническую возможность, то всех бы извел под корень.
«Почему же нас уничтожал»? — мысленно вскрикивает тошав.
— Диссидент. Инакомыслящий! «Отречемся от старого мира, отряхнем его прах с наших ног…» и дальше, как там? «Мы наш, мы новый…» Вот и строил. Сначала на Земле, а потом, если б получилось, то и у вас. Но не вышло. Нашелся человек по имени Иосиф, который обманул всех — тех, кто организовал октябрьский переворот, тех, кто уже считал себя высшей кастой в лапотной Руси — всех! Он использовал вас так, как считал нужным, а потом пачками ставил к стенке, как врагов народа. Нашего народа! А когда вы окончательно перестали быть нужными, определил место обитания в такой глухомани, куда даже декабристов не ссылали. И, каким только дерьмом ваши последыши не мазали великого человека, его помнят и чтят. Один только недостаток был у Иосифа — жалостливость. Надо было не ссылать, а…
«Весьма глупая теория»! — высокомерно перебивает тошав, пошевелив кожаными пейсами и тотчас съеживается, ожидая удара.
— Опровергни, — хладнокровно предложил Алексей.
Ксения, молча слушавшая высокоумный диалог, только вздохнула. Взгляд скользнул по камням, нырнул в ближайшую расщелину и замер на противоположном краю. Ни слова не говоря, девушка отводит ногу и широкий носок солдатского ботинка врезается в тощий зад тошава. Трепеща щупальцами и пейсами, бывший советник местного императора мчится навстречу ветру, завывая от ужаса.