Твердь небесная
Шрифт:
Конечно, солдаты проводили затишья между сражениями отнюдь не только на горячем кане. Невиданные в истории войн мукденские позиции были возведены их руками. Проклиная черствую, почти каменную, маньчжурскую землю, солдаты перелопатили ее тысячи пудов, вкопали тысячи столбов и набили на них неисчислимые версты проволоки. Мещерин придумал назвать эти позиции китайскою стеной. Меткое определение скоро распространилось по всей армии. Однако этот могучий оборонительный вал самих его создателей не только не воодушевлял, а, напротив, приводил в уныние: солдаты понимали, что у командования нет иных намерений, как только защищаться, а следовательно, в лучшем случае грядущее сражение для русских окончится так же безрезультатно, как под Ляояном или на Ша-хэ.
Где-то к зиме Мещерин с Самородовым стали с удивлением замечать,
В еще большей мере, нежели недовольство людей затянувшейся войной с ее бездарно проигранными сражениями и вечными отходами, бросалась в глаза наступившая в армии апатия: в ротах не осталось и следа того задора, что был еще даже после Ляояна. Солдаты перестали смеяться! Взрывов хохота, прежде раздававшихся по всякому поводу из окопов и из фанз, больше не стало слышно. И веселиться у служивых охоты не было, и острословить охотников не находилось. Все пали духом. В роте у штабс-капитана Тужилкина уж на что был балагур и забавник Васька Григорьев, но и того будто подменили: он сделался каким-то сосредоточенным, малоразговорчивым и даже над своим приятелем Матвеичем почти перестал подтрунивать. А сам Матвеич теперь все только вздыхал тяжело. Мещерин как-то спросил у него: «Наверное, сражение будет крепкое. Как мыслишь, Матвеич?» Старый солдат, не поднимая глаз, отозвался невпопад, будто сам с собой разговаривал: «Отпустили бы домой… На что я им… старый».
С таким-то настроением русская армия вступила в генеральное сражение.
В ночь на 6 февраля 5-я японская армия генерала Кавамуры атаковала противостоящий ей русский левофланговый отряд. И хотя командующий 1-й армией генерал Линевич направил на подмогу Ренненкампфу значительные подкрепления, отряд, тем не менее, отошел к северу – к Далинскому перевалу, где у русских были приготовлены крепкие позиции.
В составе 5-й армии находилась дивизия из армии генерала Ноги. Об этом русским стало скоро известно от японских пленных – солдаты рассказывали, что их сюда перебросили из-под Порт-Артура. Когда эти сведения дошли до русского главного штаба, там сложилось безоговорочное представление о роли, возложенной на генерала Ноги: его бывшая в резерве армия целиком брошена в поддержку Кавамуры на обход левого фланга Линевича и на дальнейший прорыв к Мукдену с юго-востока.
Убежденный в том, что он блистательно разгадал планы противника, Куропаткин приказал усилить армию Линевича и отряд Ренненкампфа не только имеющимися в его распоряжении резервами, но снять и отправить на левый фланг значительные силы из правофланговой 2-й армии, которая, по представлению главнокомандующего, в этом сражении должна будет, видимо, остаться не удел и лишь с завистью наблюдать, как соседи слева восстанавливают пошатнувшуюся славу русского оружия.
Но в то самое время, как все внимание русского верховного командования было приковано к левому флангу, армия генерала Ноги, стоявшая на противоположном конце фронта, двинулась в дальний поход на Мукден, обходя по дуге правый фланг русской армии. Ноги начал свой маневр 13 февраля. Его армия четырьмя колоннами устремилась в двадцатипятиверстный промежуток между краем русских позиций и рекой
Генерал Греков первым понял, что через несколько часов может произойти такое, по сравнению с чем Ляоян покажется самым восхитительным военным успехом России за всю ее историю. Но что он сам, своими силами, мог предпринять? Его отряд разбросан на колоссальном пространстве. К тому же бросать конницу на пехоту равносильно как пытаться преградить путь неприятелю, завалив его трупами. Но необходимо было во что бы то ни стало задержать японцев хотя бы на три-четыре часа, – несколько батальонов, собранных бароном Каульбарсом с миру по нитке, уже спешили к Сыфантаю.
Под рукой у Грекова был единственный полк из вновь прибывшей донской дивизии. Генерал даже посовестился приказывать командиру полка идти на смерть. Он только сказал, что если сейчас эта неприятельская колонна не будет задержана, то русскую армию под Мукденом ждет второй Порт-Артур. Лихой донец все понял, что от него требуется. Он тут же развернул свои сотни к атаке и лавиной обрушился на врага. До цели долетела лишь половина полка, – японцы успели дать по атакующим в упор несколько пачек, – но эта оставшаяся половина свой долг выполнила: порубив сотни пехотинцев, донцы разогнали неприятельскую колонну. Наступление армии Ноги у Сыфантая приостановилось. А скоро к деревне подошли восемь батальонов, посланных Каульбарсом. Они заняли позиции перпендикулярно расположению русских армий, загнув, таким образом, фронт к северу.
Но если ближняя к фронту колонна Ноги была задержана, то остальные колонны так и продолжали двигаться к Мукдену, описывая дугу по дальним радиусам. Время, чтобы их отразить без ущерба для общей диспозиции, еще было. Но главнокомандующий, даже получив известия о движении японцев в обход его правого фланга, не спешил перебросить туда сколько-нибудь существенные силы. Так и оставаясь в уверенности, что армия Ноги действует на востоке фронта, а вдоль Ляо-хэ японцы, наверное, демонстрируют несколькими батальонами, Куропаткин послал им навстречу одну бригаду.
Лишь к вечеру 16-го числа в русской главной квартире разгадали план маршала Оямы: японский главнокомандующий не преподнес ничего нового, – оставаясь верным излюбленной схеме, он опять зашел противнику в тыл. И не несколькими батальонами, а целой 3-й армией, – это тоже наконец поняли в ставке.
Лихорадочно спасая положение, Куропаткин бросил против армии Ноги усиленный двумя бригадами корпус генерала Топорнина. Обычно такие наспех сформированные соединения не бывают единым слаженным крепким организмом. Восковая часть не может быть надежна, пока, по выражению маршала Бюжо, люди долгое время не поедят из одного котла. Но тут уже некогда было братать народ общими трапезами, – счет шел на часы! На удивление сводный корпус Топорнина, с ходу вступив в бой, действовал так молодецки, что, по сути, свел на нет успех генерала Ноги.
Топорнин решил, что если он растянет свои невеликие силы в линию фронта по примеру трех русских армий, то неприятель, создав где-нибудь перевес в численности, легко прорвет его неплотную и неэшелонированную оборону. Поэтому генерал с большею частью корпуса появился вдруг перед одной из колонн Ноги и встречным ударом заставил ее остановиться. Расчет Топорнина полностью оправдался: генерал Ноги, увидев, что одна из его колонн отбита сильнейшим противником, приостановил движение всей армии. И теперь уже не русские, а сами японцы рассредоточились фронтом. Они растянули позиции на тридцать с лишним верст от Сыфантая на северо-запад к деревне Чжаншитай на Ляо-хэ. Впрочем, и русским пришлось выстроиться против неприятеля аналогичным образом. Но, во всяком случае, маршевое движение армии Ноги было приторможено.