Твое персональное Чудо
Шрифт:
– Ты бы видела лицо этой стервы – Ленки, когда я сказала, что Богданов, наконец, сделал мне предложение.
– А он сделал?
– А как же, – похвалилась блондинка, – Посмотри какой камушек?
С этими словами она сунула под нос подружке руку, на которой красовалось кольцо.
– Супер, – завистливо протянула рыжая, – А когда свадьба?
– Летом, разумеется, – капризно поджала губы невеста моего Алеши, – В свадебное путешествие поедем на острова. Хочу на Бали.
С этими она толкнула дверь туалета, и подружки зашли
Сказать, что я была в шоке – ничего не сказать.
Как так подучилось?
Буквально несколько дней назад мы с Алешей сидели у камина, он грел в ладонях мои заледеневшие после долгой прогулки ноги и шептал всякие приятные вещи, а сегодня он женится на другой.
После таких новостей о нормальной работе речи и не было. Кое-как домыв несчастный коридор, я, едва сдерживая слезы, пошла в кабинет к администратору.
– Аннушка Владимировна, пустите меня домой. Я утром приду пораньше и все-все домою, – слезно попросила я ее, сложив в молитвенном жесте руки.
– Что случилось, Лиза? – глянула на меня поверх очков женщина, оторвавшись от монитора компьютера.
– Живот прихватило – сил нет.
– Да, что с вами творится! – ворчливо воскликнула Анна Владимировна, – Сначала Ольга с ее гипсом, теперь ты. Будто нашептал кто. Иди, чего уж тут. Только по дороге осторожнее.
Я закивала и почти бегом побежала в подсобку переодеваться.
Только бы поскорее уйти отсюда.
Пока снимала форму и натягивала старые джинсы, сотня мыслей успело пронестись в моей голове и, едва я застегнула пуговицу – меня осенило: блондинка могла и соврать.
А зачем ей это?
Разумеется, чтобы позлить соперницу.
Не мог Алеша так со мной поступить. Образ прекрасного принца настолько крепко засел в моем сознании, что вот так разом испачкать предательством этот идеал было невозможно.
Да, Богданов не признавался мне в любви и мы не обсуждали его отношения с блондинкой. Во-первых, мы встречаемся всего нечего, и ждать каких-то признаний глупо, а во-вторых, я верю, в его понятия о чести. Не стал бы он голову морочить сразу двум девушкам.
Эти рассуждения немного успокоили. Вздохнула глубоко три раза, досчитала до десяти, приходя в себя после сумасшедшего выброса адреналина, и на улицу я вышла, уже не глотая горькие слезы, а сосредоточенно размышляя и прокручивая в голове сценарии того, как я задаю своему парню вопрос о бывшей девушке.
Как он отреагирует?
Обидится?
Разозлится?
Нет.
Скорее, посмеется и с ноткой превосходства назовет меня глупышкой.
А после поцелует и…
И что там дальше, додумать я не успеваю, потому что завернув за угол здания, замечаю на парковке ресторана знакомое темное авто.
Вот водитель заглушил двигатель, погасли фары и Алексей Богданов, поправляя лацканы своего идеального черного пальто, вышел из машины.
Я буквально приросла к асфальту, не зная,
Выйти навстречу?
И как он вообще узнал, что я работаю здесь?
А потом и эти мысли растворяются в эфирном пространстве – навстречу моему Леше из дверей ресторана выплывает его невеста, чуть пьяно пошатываясь на высоких каблуках в роскошной распахнутой шубе.
– Леша! – радостно кричит она и пытается ускориться, но алкоголь играет с ней злую шутку.
Стройные ножки заплетаются, совсем не держат свою хозяйку, и блондинка начинает падать.
Богданов, разумеется, как истинный рыцарь, подхватывает любимую, прижимает к себе за талию и что-то шепчет ей на ухо.
Мне неслышно слов, я не вижу выражение его лица, так как его накрывает светлая волна волос, но запоздалое осознание больно бьет своей уродливой правдой прямо в сердце.
Он приехал не за мной.
Он приехал за ней…за своей невестой.
И то, как он подхватил ее на руки, прижал к себе, позволяя тонким рукам обвить шею, только подтверждает это.
Как доехала до дома, не помню.
На душе было невыносимо горько так, словно кто-то разлил внутри банку с кислотой.
Любовь – это яд. И я отравлена им, пропитана каждая клеточка моей кожи.
Хочу содрать с себя одежду, залезть под душ и долго драить тело жесткой мочалкой, соскребая отвратительную жижу этого яда.
Собственно, так и делаю, когда оказываюсь дома.
Неожиданно пустая квартира встречает меня тишиной. Мама с дядей Витей, куда-то уехали, и это меня расстраивает еще больше. Когда рядом кто-то есть всегда проще держать себя в руках, а сейчас наедине с собой я только медленно скатываюсь в неконтролируемую истерику.
Под горячим душем стою долго, пока перед глазами не начинают бегать черные точки и кружиться голова. Плечи вздрагивают от рыданий, и мне кажется, будто я задыхаюсь от невозможности выплеснуть эту боль. Она огненным шаром сконцентрировалась в районе груди и так и давит, жжёт, норовя разорвать, испепелись мое несчастное сердце на кусочки.
После длительной и выматывающей истерики, легче не становится, но измученное сознание просто отключается, стоит мне только доползти до кровати.
Во сне мне хорошо и спокойно и даже грезится что-то приятное потому, что проснувшись, я чувствую какое-то бездумное умиротворение.
– Лиза, – слышу я мамин голос, – Ты проснулась?
Я киваю в ответ, потягиваюсь в постели, открываю глаза и понимаю, что мамы рядом нет.
За окном давно светит яркое морозное солнце, а в квартире до сих пор тишина.
Острый укол беспокойства в грудной клетке.
Мама обычно всегда предупреждает заранее, если куда-то собирается уезжать. Это случается не так уж и часто. Она домоседка. Подрываюсь с постели и первым делом отыскиваю в прихожей валяющуюся на полу сумку. Судорожно достаю телефон и быстро просматриваю пропущенные вызовы.