Твое… величество!

Гончарова Галина Дмитриевна

Змеи?

Так таких размеров, и в городе, и рядом?

Нет-нет, это точно бред. Или ветка так тень отбросила, или ветер что-то шевельнул, или просто моргнул он неудачно… чушь!

Vipera lebetina почти летела по городу. Ах, какая жалость, что фантазии эрры Лизанды Шаран так и остались фантазиями. От крыльев Мария сейчас не отказалась бы.

Если кто понимает, грязи на средневековых улицах столько… лучше не думать и что это за грязь, и о ее происхождении тоже. И радоваться, что змеи не чувствуют запахи.

То есть не так.

Человек

дышит и чувствует запахи, у него рецепторы, грубо говоря, в носу. А змея может их не чувствовать. У нее рецепторы в другом месте, ей надо язык высовывать, пробовать, анализировать — обычной змее. А Мария-то не обычная гадина, она преотлично знает, что ей нужно. И нюхать вот это все не собирается.

Да, тошнить змей тоже может. Преотлично.

Это люди могут в таком жить, а змеи существа нежные, трепетные, чистоплотные!

Хорошо еще, мудрый человек, пра-пра какой-то Иоанна, собрал все посольства в одном месте. А что? Если их по городу разнести, так следить сложнее будет. А тут, стоят шесть особнячков в одном и том же месте, вокруг Посольской пощади, и отличаются только цветами флагов, вывешенных перед ними. Все рядом, шпионов отрядить для слежки — милое дело. Правда, посольство Шагрена пустует, но это уж дело другое! Шагренцы вообще считают ниже себя разговаривать с кем-то другим.

Их император — родное чадо Многоликого, чуть ли не божественной крови, на руках выпестованное и лично Богом рожденное. А вы тут кто после этого?

Правильно, тля кукурузная.

Вот и посольство Фардании. Хотя Мария и так бы догадалась, что это оно. Оттуда тянуло болью.

Лис был там она его чуяла. Не языком, не рецепторами, а каким-то загадочным внутренним чутьем. И не могла оставить в беде несчастное измученное существо. Просто — не могла.

Она знала, что придет.

И он знал. Лис.

А Линок?

Линок не знал. Человеческая часть его сейчас ни за что не отвечала, потому как лежала опоенная крепким сонным зельем.

Привести бедолагу в чувство так и не удалось, поэтому еще во дворце ему просто споили крепкое сонное зелье, то есть конскую дозу опиума. А потом, в посольстве, когда он начал корчиться и стонать от боли, привычно добавили еще.

Убить его такой дозой не убьешь, это фарданцы знали, а вот успокоить можно. Очнется, потом сам объяснит, что произошло. Чего это его так разобрало?

* * *

Мария подумала, что любит современных архитекторов.

Обожает просто!

Вот в двадцать первом веке змее пришлось бы сложно. Не приспособлен хай-тек для змей. Стекло все это, металл… можно. Но неудобно ж!

А тут ползи — не хочу! Хоть направо, хоть налево, на пузе у нее щетинки есть, чешуйки, ими вон как цепляться удобно! Мария свое пузо разглядывала, хоть и выглядело это забавно… правда все равно не поняла, чем она там цепляется. Это бы в движении посмотреть, в динамике, но кто ее разглядывать станет? Разве что Анну попросить… лет

через пять.

Вот и окно, из которого тянет болью и безнадежностью.

Мария обвилась вокруг удобной завитушки, подумала немного.

Огляделась.

Тишина.

Никого рядом, ни сиделки, ни охраны — ничего. Не боятся?

Хотя и так понятно. В таком состоянии Линок — или кто там это существо — совершенно беспомощно. Ни сил, ни возможностей. Только лежать и подыхать от боли.

Что ж…

Мария скользнула внутрь, заползла на кровать и примерилась. Куда бы цапнуть?

А, все равно. Кусать и удирать.

И в эту секунду Линок открыл глаза.

Мутные.

Зеленоватые.

Почуяв истинное дитя Многоликого, несчастное изуродованное существо последним усилием воли скинуло с себя оковы сна, и преодолело действие яда. Кое-как шевельнулась безвольная рука, упала поближе к Марии.

Кусай.

Не сомневайся.

Я буду тебе благодарен…

И острые длинные клыки легко погрузились в плоть, впрыскивая яд.

Освобождая.

А теперь обратно. И быстро, быстро, пока никто не вошел, не спохватился, не обнаружил ее отсутствие… змеиное тело скользнуло в окно, и вниз по стене, и обратно

Да так, что только грязь из-под хвоста полетела.

Во дворце проще, там она один подходящий фонтан присмотрела. Сможет и искупаться, и обсохнуть рядом на чистом мраморе, и потом во дворец нормально вернуться. А тут…

Можно подумать, у нее был выбор!

* * *

Перед тем, как проскользнуть в свою комнату, Мария долго прислушивалась, но — повезло. Тишина. Никто ее отсутствия не заметил, никто не увидел и не услышал…

В кровати мирно сопит Анна. На столике рядом лежат свитки, которые подарил ей Вернер. Мария хотела почитать перед сном, но потом отвлеклась и просто забыла обо всем.

Сейчас почитать?

Нет.

Не хочется.

Ее величество оглядела себя.

Что ж, вымылась она удачно. Перед превращением она разделась догола и надела на себя старую нижнюю рубаху. А камень так и болтался на шее, она уже к его весу и привыкла.

Рубашка теперь не особенно чистая, но это мы исправим. Мария, недолго думая, сняла ее, бросила на пол и принялась обтираться водой. Специально тазик оставила, кувшин, рядом тряпочка мягкая. Вот так, хорошо.

А теперь всю воду из тазика вылить на грязную рубашку.

Вот так, и кто там будет разбирать историю мокрого и грязного комка ткани?

Отнесут прачке, да и прикажут выстирать, а та и думать не будет. Прачке тоже какое дело? Королева там, еще кто…

Плевать! Лишь бы платили…

Мария надела другую рубашку, красивую, с кружевом и весьма затейливой вышивкой, и нырнула в постель. Пригребла себе под бочок тепленькую Анну, дочь пробормотала что-то неразборчивое и прижалась покрепче.

Мария закрыла глаза — и уснула.

И во сне она видела лиса.