Творцы заклинаний (сборник)
Шрифт:
– Сколько можно из пустого в порожнее переливать? – с досадой встряла нянюшка. – Пусть сначала подрастет, и лет через пятнадцать…
– А я говорю – этим вечером, – сказала матушка.
– Младенца на трон? Он там и пяти минут не продержится.
– Про младенца речи не было, – спокойно ответила матушка. – Взрослый мужчина. Помнишь Алиссию Недоумку?
Наступила тишина. Нянюшка Ягг тихонько опустилась на бревно.
– Вот проклятие! – ахнула она. – Ты что, серьезно?
– Подумала, что стоит попытаться.
– Проклятие, – на сей раз совсем тихо прошептала нянюшка. – Ты, значит,
– Да.
– А теперь послушай меня, подруга. Ты сама знаешь, Алиссия на голову выше всех была. Ты только пойми правильно, я лично считаю, что в головологии и соображении равных тебе нет, но Черная Алиссия, ей же стоило только пальцами щелкнуть.
– Значит, я, по-твоему, щелкать пальцами не умею?
– Извините, пожалуйста, – вмешалась Маграт.
– Да нет, ты не поняла! – ответила нянюшка, игнорируя юную ведьму.
– Вот и хорошо.
– Только… ты пойми, Эсме, она ж была этой, дайяной над ведьмами, как король выразился.
– Дойеной, – поправила ее матушка, не поленившаяся заглянуть в толковый словарь.
– Я все-таки позволю себе перебить вас, – произнесла Маграт, чуть повышая голос. – Кто такая эта Черная Алиссия? А еще я заявляю, – скороговоркой выпалила она, – что не потерплю больше умалчиваний и многозначительных взглядов. В шабаше участвуют три ведьмы.
– Тебя тогда и на свете не было, – пожала плечами нянюшка. – И меня, кстати, тоже. А жила она в Скунде. Сильная была ведьма.
– Если верить слухам, – добавила матушка.
– Да она как-то раз из обычной тыквы настоящую карету сотворила!
– Показуха, – махнула рукой матушка Ветровоск. – Представляешь, приезжаешь ты на бал, а от тебя воняет тыквенным пирогом. А все это дело с хрустальным шлепанцем? Крайне опасная затея.
– Но однажды она такое выкинула! – увлеченно продолжала нянюшка, не смущаясь тем, что ее пытались перебить. – Целый замок на сотню лет усыпила, пока не… – Она замешкалась. – Чего-то не припомню. Там то ли розовый куст был замешан, то ли прялка… В общем, принцесса должна была потрогать… Нет, перепутала. Не принцесса, а принц. Точно, принц.
– Принцесса должна была потрогать принца? – смущаясь, уточнила Маграт.
– Да нет… Он должен был ее поцеловать. Очень романтично, да? Вот такая она была, Черная Алиссия. Во всех ее заклятиях была этакая романтика… А больше всего она любила знакомить девушек с лягушатами.
– Но почему вы ее называете Черной Алиссией?
– Из-за ногтей, – сказала матушка.
– И из-за зубов тоже, – добавила нянюшка. – Очень сладкое любила. А жила она в самом настоящем пряничном домике. Закончилось все тем, что дети, мальчик и девочка, засунули ее в топку ее же печки. Вот оно как в жизни бывает…
– Так вы намерены напустить сон на целый замок? – спросила Маграт.
– Да не усыпляла она никакие замки! – отрезала матушка. – Сказки это все, – прибавила она, косясь на приятельницу. – На самом деле она просто-напросто расшевелила время. Что, кстати, очень просто делается. Все в жизни через это проходят. Время – оно как резинка. Можно растянуть, можно отпустить, как кому нравится.
Маграт уже открыла рот, чтобы заявить, мол, вздор все это, время есть время, а каждая секунда длится ровно секунду, для этого-то
А затем ей вспомнились пролетавшие вихрем недели и вечера, гнетущие своей неподвижностью. Минуты превращались в часы, а некоторые часы истекали так быстро, что никакого течения она не замечала…
– Но ведь это просто игра воображения, – проговорила она. – Людское восприятие…
– Так и есть! – гаркнула матушка. – А как иначе? На нем все и основывается. И что это меняет?
– Только гляди не прыгни сразу на сто лет, – предупредила нянюшка.
– Самое хорошее число – пятнадцать. Круглое вдобавок, – задумчиво проговорила матушка. – Нашему парнишке без малого восемнадцать будет. Нашлем чары, разыщем его, направим куда следует, чтобы он явился по зову судьбы в замок, и все потом будут жить-поживать и добра наживать.
Маграт сочла за лучшее не оглашать свое мнение по этому вопросу. Лично она всегда считала, что о судьбе легко размышлять, а вот когда та действительно нужна, до нее ни в жизнь не докличешься.
Нянюшка Ягг щедро плеснула в свою чашку еще яблочного бренди.
– Все выйдет просто замечательно, – пробормотала она. – Хоть пятнадцать лет спокойно поживем. Если я ничего не путаю, тебе, после того как заклинание скажешь, еще надо будет успеть облететь замок до первых петухов.
– Да я не о том, – ответила матушка. – Пятнадцать лет нам ждать нельзя. Нельзя, чтобы Флем пятнадцать лет страной правил. Иначе соображать надо. Нет, я тут надумала все королевство на этот срок сдвинуть. – И матушка одарила своих подруг лучезарным оскалом.
– Что, весь Ланкр?
– Ага.
– На пятнадцать лет вперед сдвинуть?
– Ну да.
Нянюшка бросила взгляд на матушкино помело. На совесть сработанное устройство, сделанное на века, хотя с разгоном имеются некоторые сложности. Но у всякой вещи есть свой запас прочности.
– Не получится, – заявила нянюшка. – На все королевство его не хватит. Тебе же придется лететь до самого Пудренного пика, а потом обратно – до Гробоемного перевала. Просто магии не хватит.
– Не бойся, я и об этом подумала, – успокоила матушка. И снова лучезарно осклабилась. Зрелище было жутковатое. Потом поделилась своим планом.
Спустя минуту, когда ведьмы разошлись выполнять каждая свое задание, торфяная пустошь опустела и окунулась в безмолвие, нарушаемое разве что писком летучих мышей да нерешительным шебуршанием ветра в кустиках вереска.
Затем из ближайшей торфяной топи донеслось натужное бульканье, и очень медленно, окидывая ландшафт крайне недоверчивым взглядом, увенчанный мочалом сфагнума, из трясины появился трусливый обелиск.
Прогулка удалась. Поначалу Грибо полагал, что его новый знакомый вознамерился отнести его к Маграт Чесногк, однако тому, как видно, вздумалось сбиться с тропинки и поплутать немного по темной чащобе. Места, в которые они забрели, Грибо всегда считал заповедными. То была холмистая местность, испещренная множеством замаскированных ямок и маленьких, но очень злобных топей, покрытых туманом даже в самый погожий день. Грибо частенько наведывался сюда в расчете на то, что какой-нибудь приблудный бедняга-волк решит укрыться здесь на денек-другой.