Творцы заклинаний (сборник)
Шрифт:
– Вот вы, молодые, все никак не можете понять… – начала она.
Ведьмы никогда не обременяют себя знанием правил дорожного движения. Последнее – в том виде, в каком существовало в Ланкре, – должно было либо объезжать ведьм, либо, за неимением такой возможности, выжидать, пока те не соблаговолят покинуть проезжую часть. Матушка Ветровоск, на протяжении всей жизни убежденная в нетленности данного порядка вещей, собственной кончиной наверняка опровергла бы эти убеждения. Если бы не Маграт, которая благодаря своим рефлексам
Канава возбуждала самый живой интерес. Она кишмя кишела спиралевидными козявчатыми созданиями, являющимися прямыми потомками козявок, которые кишели еще в доисторическом котле Вечности. Тот, кто избегает канав потому, что боится в них заскучать, случись ему угодить в данную канаву с мощным микроскопом, в течение ближайшего получаса совершил бы массу захватывающих и поучительных открытий. Также в канаве росла крапива. А теперь в ней очутилась и матушка Ветровоск.
Разгребая ладонями сорняки и онемев от клокочущего в ней гнева, матушка восстала из хлябистых недр, что Венера, только постарше и погрязнее.
– Т-т-т… – выговорила она, наведя трясущийся палец на удаляющуюся телегу.
– Это гаденыш Нешели с Чирикнильного тракта, – подала голос нянюшка из соседних кустов. – У них всех в роду крыша немного набекрень была. Знаете, какая у его матери девичья фамилия была? Хубла!
– Да ведь он нас чуть не задавил! – прошипела матушка.
– Вы могли бы спокойно посторониться и уступить ему дорогу, – заметила Маграт.
– Уступить дорогу?! – переспросила матушка. – Это мы, ведьмы, должны дорогу уступать?! А не наоборот ли?!
Матушка, хлюпая башмаками, ступила с обочины на дорогу. Палец ее по-прежнему указывал вдаль.
– Клянусь Хоки, он у меня всю оставшуюся жизнь будет жалеть, что на свет родился…
– Помню, помню, настоящий богатырь был, – поделился куст. – Матери его несладко пришлось.
– Никогда никто такого со мной не учинял! – как спущенная тетива лука, свистнула матушка. – Ну, он узнает, каково оно, ведьму сбивать, как будто она… как будто она самая обычная женщина!
– Он это уже узнал, – напомнила Маграт. – Лучше помоги мне вытащить из куста нянюшку…
– Да я превращу его…
– Теперь к нам нет уважения, вот в чем дело, – говорила нянюшка, пока Маграт вытаскивала из нее колючки. – Весь стыд потеряли. А все потому, что король – это то самое одно…
– Но ведь мы – ведьмы! Ведьмы! – вдруг заорала матушка, поднимая лицо к небу и размахивая кулаками.
– Да, да, – отозвалась Маграт. – Гармоничный баланс вселенной и все такое прочее. Мне кажется, у нянюшки сегодня выдался не лучший день, она немного подустала и…
– В кого я превратилась?! – взревела матушка, расцвечивая фразу такими яркими модуляциями, что у Витоллера захватило бы дух.
– В самую обычную женщину, – пробормотала
– В посмешище! В посмешище! Надо мной смеются! На моих родных дорогах! В моей родной стране! – продолжала орать матушка. – Не бывать такому! Думаете, я еще лет десять буду сидеть сложа руки и ждать, пока мальчишка подрастет? Ни в жизнь! Ни одного дня ждать не стану!
Стоящие вдоль обочины деревья испуганно закачали кронами. Дорожная пыль закрутилась в мини-смерчи, торопясь убраться с пути матушки. Матушка Ветровоск подняла руку и ткнула пальцем туда, где дорога поворачивала. С кончика загнутого ногтя срывались всполохи яркого октаринового свечения.
Телега, удалившаяся уже на полмили от места событий, разом лишилась всех четырех колес.
– Ведьму, значит, теперь можно в тюрьму упрятать?! – набросилась матушка на деревья.
Нянюшка наконец разогнула ноги.
– А ну быстро, хватай ее! – бросила она Маграт.
Ведьмы окружили матушку и силой прижали ее руки к талии.
– Я им покажу, как с ведьмой ссориться! – рычала она.
– Покажешь, Эсме, покажешь, – приговаривала нянюшка, – только, может, не сейчас, а чуть погодя…
– Нашел себе сестричек! Ну ничего, я из тебя…
– Подержи-ка ее минутку, Маграт, – приказала нянюшка, поспешно закатывая рукав.
– Ну, Эсме, ты уж меня не вини… – вздохнула она и, размахнувшись, влепила изо всех сил такую пощечину матушке, что и матушка, и Маграт, которая ее держала, на секунду оторвались от земли и зависли в воздухе.
На этой тягучей, безжизненной ноте могла бы закончить счет дням иная вселенная.
Наступившая вслед за тем бездыханная пауза была прервана самой матушкой.
– Всем спасибо, – объявила она. Со степенным лицом расправив складки на платье, она добавила: – Имейте в виду, я за свои слова отвечаю. Сегодня ночью встречаемся у обелиска. Как сказала, так и будет. Гм! Гм!
Она водворила на место шляпные булавки и, слегка пошатываясь, зашагала по направлению к дому.
– А как же золотое правило магии – не вмешиваться в политику? – поинтересовалась Маграт, пристально глядя ей вслед.
Нянюшка Ягг разминала онемевшие пальцы.
– Клянусь Хоки, у этой женщины челюсть, что наковальня, – поведала она. – Ты что-то сказала?
– Как быть с золотым правилом о невмешательстве?
– Вон оно что… – Нянюшка взяла ее под руку. – Тут дело такое: чем дольше в Ремесле упражняешься, тем яснее понимаешь, что на каждое правило существует еще одно, не менее золотое. И от него Эсме никогда не отступала.
– И какое же это правило?
– Если уж решила нарушить закон, не оставь от него живого места, – поделилась нянюшка, скаля обнаженные десны, которые выглядели куда страшнее, чем огромные клыки.
Герцог смотрел на лес и улыбался.