Творец счастья
Шрифт:
Да-да, надо в среду пораньше освободиться и в кино, что ли, сходить… А то ведь понятно, почему она так ершится — встречи только по выходным, а потом, ни о чем ее не спрашивая, сразу в койку. Решено, в среду пойдем в кино. А-а-а, едрён-батон, забыл, надо с ней обсудить сначала. Вдруг у нее в среду поездка в Казюки намечается. Ржу тихонько. Нет, ну правильно, надо координировать действия и планировать встречи с учетом пожеланий «заказчика». Как в бизнесе, ей Богу! Ржу опять. А что я хотел? Это раньше можно было решать с кем переспать за 10 минут до встречи. Звонишь — согласна, встречаешь, в койку, утром: «пока, до
Снова целую ее пальчики. И тут вдруг меня накрывает: а зачем мне это? Ведь и правда, семья — это тот же трудовой договор: обязанности сторон, отчетность и ответственность, согласование действий и соблюдение сроков… требования опять же… Ёпть! Полная потеря свободы и за что? За то, чтобы это золотистое кучерявое счастье было рядом, чтобы обнимало, ласкало, шептало, что любит… А еще, со временем появится «мелочь», которая будет требовать игрушки, шоколадки, покатать на пони, будет тянуть за штанину с воплем «Папа!»
Сердце пропускает удар и трепыхается где-то в горле. Нервно сглатываю и делаю несколько глубоких вдохов.
«Вот так, Рузанов, ты созрел все-таки. Прежним ты уже никогда не будешь. Тебе жаль? — откуда-то из глубины сознания точит червяк сомнения. — Хочешь вернуть свободу и беспорядочный трах с пустышками? Еще не поздно, можешь отступить, в том случае, конечно, если сегодняшняя ночь уже не «повесила тебе на шею якорь в виде наследничка». Нет, не отступишь?»
И этот черный червяк сомнения со злобной ухмылкой рисует новую картинку: Я в семь утра врываюсь в комнату своего двадцатилетнего сына, валяющегося «звездой» на кровати. Волосы его покрашены в зеленый цвет, топорщатся в разные стороны, лицо опухло от спиртного и недосыпа. «Ты снова в универ не поедешь!?» — истерично ору я. «Папандер, ты что на …ляди ни разу не ходил? — слышу его утомленный стон. — Хреново мне. Отвали. Без тебя голова трещит!»
Мое сердце снова пропускает удар и уже сдавливает горло спазмами. Тихонько вылезаю из-под одеяла, натягиваю спортивные штаны и бреду на кухню. Мне надо воды, срочно и побольше! Жадно пью, обливаясь, потому что рука предательски дрожит.
«Нет! Такого не будет! — мысленно резко хватаю черного червя за горло и безжалостно душу, пока он совсем не исчезает, осыпаясь серой пылью. — Я буду хорошим мужем и отцом! Мой сын будет любить и уважать меня! Он будет талантлив и умен. Уж я об этом позабочусь. Он будет добр и внимателен и к маме, и к младшей сестренке. И нет, я не буду тираном и деспотом, я буду любящим, понимающим, заботливым и отзывчивым. Я буду лучшим отцом в мире!..»
Мои размышления прерывает возня около двери гаража. Миша приехал? Смотрю на часы — 2:15 ночи. Так, пойду, поговорю с другом. Думаю, он нуждается во мне сейчас.
— Ну что, не нашел? — спрашиваю, когда он появляется в гостиной.
— Нет, — он окидывает меня удивленным взглядом, а потом глазами показывает наверх. — А ты че не спишь? Катя не с тобой?
— Да, все нормально. Я спустился воды хлебнуть, — успокаиваю я друга, делая глоток из стакана. — Так что там? Рассказывай.
— Сбежала. Спряталась. Никто не знает, где она, — отвечает Миша после того, как сходил на кухню за бутылкой колы.
Садимся в кресла напротив друг друга. Я жду. Он молчит несколько минут, потом
— Пару часов в ресторане просидели. Все ждали, что или Наташа появится, или сама Света. Где-то около одиннадцати вечера официант Вадим нарисовался. Ну, я его поймал и устроил допрос. А он мне: «Не знаю, не видел». Мля, как партизан. Потом администратор к нам подошел, мол «че вы тут к официантам пристаете?» Ну, так мы и решили, что если другой администратор, то Светы уже на работе сегодня не будет. Только сели в машину, чтобы домой возвращаться, Вадим этот прибежал. Постучал в окно, спросил: «Это вы заставили нашего Борова Светлане премию выписать?» «Ну», — кивнул я. Он тогда оглянулся и прямо в ухо мне: «Уехала Света. Как деньги забрала, так на следующий день и уехала. Куда — не сказала никому. Правда, не сказала. Побоялась, что Сурков допытываться будет, ну и кто-нибудь расколется. Если хотите, я вам адрес ее мамы дам. Может мама знает». Написал мне на ресторанном бланке адрес и побежал работать.
— Ну и?
— Что, ну и? Ночь на дворе, не поехали мы к ее маме. Да, ладно, Кир. Мать не стала бы со мной разговаривать. Сам прикинь: незнакомый мужик заваливает ночью с вопросом: «Где Света?» Да бабулька бы коньки со страху откинула. Или держала бы оборону, как партизан.
Я тут же предлагаю:
— Давай Диму зарядим. Он ее быстро найдет, ты же знаешь. Ему достаточно Ф.И.О. знать и через пару дней…
— Не надо, Кир, — перебивает Миша. — Жива она, здорова. Деньги ей вернули. А остальное… Фиг с ним, переживу, забуду…
— Ладно, подождем. Если не переживешь и не забудешь — есть Дима. Помни об этом.
— Сейчас такая тьма дел навалилась, есть чем мозги занять… — говорит Миша, но осекается и смотрит поверх моей головы туда, где лестница на второй этаж.
Я резко оборачиваюсь. Катя, укутавшись в мой махровый халат, спускается по ступенькам, щурясь от света.
— Что случилось? — тихо настороженно спрашивает она.
— Привет, Кать, — улыбается Миша. — Извините, ребята, что потревожил вас. Я просто хотел вещи кое-какие взять и свалю в Дубравушку.
— Миш, ты глупости не говори, — качаю я головой.
Встаю, иду к Кате, обнимаю ее, а потом обращаюсь к другу:
— Оставайся. Куда ты ночью поедешь? Ты нам ничем не помешаешь. Правда, Катюш?
Она обнимает меня и с улыбкой отвечает:
— Если вернешь Кирилла, то не помешаешь.
— Забирай, — тут же расщедривается Миша и смеется, а потом серьезно говорит мне. — Я тогда часов в семь уеду. Там у нас проблемы с мостом, где стыковка с крышей бассейна, мне сегодня Михайловский звонил. Поеду, посмотрю, что там у них не клеится. Видимо, придется покупать дополнительно материалы и все такое. Я там завтра нужен.
— Мих, к Игнатову-то подъедь вечером. Поздравь старика. Он ведь будет ждать.
— А, да. Совсем забыл. Игнатов же приглашал. Ладно, приеду.
На этом мы расходимся по комнатам. Забравшись под одеяло, обняв Катю, я, наконец-то, засыпаю.
Сон какой-то странный. И вот как-то тревожно мне… Стою за кулисами, нервничаю. Сейчас объявят мой выход. Скрипка есть, а вот вместо смычка, почему-то… вилка в руке, трындец! Слышу свою фамилию — голос конферансье громом звучит на весь театр. А я, мля, с вилкой и мой выход! Подскакиваю в ужасе. Фу-у-у-у… сон. Просто сон.