Творец счастья

Alexianna

— Зоя была на 14 лет старше меня. Прикинь? Ну и, конечно, она сказала, что я еще не вошел в тот возраст, когда мужчина может жениться, поэтому ей придется подождать до моего совершеннолетия, а до этого, она пообещала, что будет мне хорошим другом. И знаешь, Кать, она была таким другом. Конечно, у меня был Миша, но Зоя — она была душевным другом. Да, именно душевным. Я со всеми своими переживаниями мог прийти к ней и она выслушивала, сочувствовала или давала советы… она… она заменила мне маму, наверное. Это я потом понял, что мое отношение к ней стало такое, как любовь к маме.

Когда наступило мое совершеннолетие, наши отношения не изменились. Мы никогда не вспоминали мое первое признание ей в любви. Я не хотел терять ее, как друга, а она и была рада, что моя мальчишеская влюбленность ее ни к чему не обязывает. И когда она собралась выходить замуж, я от всего сердца пожелал ей счастья. Вот такая у нас история с Зоей Максимовной. Ну что, теперь ревновать не будешь?

Я киваю, что мол «нет, не буду», а на языке все равно вертится вопрос, и я решаюсь задать его, хотя предчувствую, что ответ мне не понравится.

— Почему она сказала: «Наконец, ты поумнел»? Это чего конкретно касается?

— А-а-а, женщины, — обреченно стонет Кирилл и закатывает глаза. — Ничего от вас не скроется. А где ваша проницательность, когда она реально нужна? — задав этот риторический вопрос, он, немного помолчав, отвечает. — Зое не нравились те девушки, с которыми она меня видела раньше. Ты, Катюша, ей понравилась. Так что, она решила отметить это таким вот замечанием в мой адрес.

И тут я нервно начинаю представлять себе картинки тех девушек, с которыми раньше мог встречаться Кирилл. И почему-то все они в моем воображении рисуются просто фантастическими красавицами, до которых мне, даже в платье королевы далеко, как до Луны.

Кирилл видит мой задумчиво-грустный взгляд, сползает со своего кресла, становится она одно колено и заглядывает мне в глаза.

— Катюша, — шепчет он, — давай не будем омрачать наш чудесный волшебный вечер разборками «кто что сказал». Моя королева, давай потанцуем.

Он целует мою руку, встает, идет к полкам с дисками и включает какую-то средневековую музыку, исполняемую, как мне кажется, на клавесине.

Ну вот и правда, пусть все будет сказочно и волшебно сегодня. А завтра? А завтра — посмотрим. И я спешу заглушить в себе зарождающиеся мысли о том, что мне бы кого-нибудь попроще, чтобы без этих ярких синих глаз, чтоб без такого притягательного рельефного тела, чтоб без такого невообразимо крышесносного обаяния, когда этот щеголеватый герцог снимает свою шляпу со страусиными перьями, склоняется в поклоне и метет носки своих шикарных ботфорт теми самыми «перьями на шляпе». Очарованная его элегантным поклоном, не торопясь встаю и подаю ему руку. Он бережно подхватывает ее и увлекает меня на середину комнаты.

— Первая часть Марлезонского балета, — объявляет он торжественно и мы начинаем двигаться в такт музыке, изображая тот самый балет, вспоминая плавные движения танцоров, виденных нами в незабвенном фильме про мушкетеров. И вроде как, дурачимся опять, а так приятно, и такой у нас нежный танец получается, просто чудо!

И тут меня накрывает: не отдам никому, вот теперь точно, не отдам его никому! Он мой! Не зря судьба свела нас вместе. Все случилось

не зря. И теперь я буду самой последней дурой, если буду выпендриваться и сопротивляться. Хочу его! Всего хочу, со всеми его «закидонами», со всеми его «скелетами в шкафах»! Хочу! Со всей его страстью и со всем его неистовым темпераментом.

Очередное медленное па, Кирилл оказывается у меня за спиной, крепко прижимает меня к себе, а руки его скользят по моей талии, по животу и одна поднимается вверх, проводит по голому плечу и она уже где-то в области декольте…

— Кать, — хриплый, чуть слышный шепот на ушко, — не выдержу больше, поехали домой… — поцелуи нежные на моей шее и снова шепот, — люблю тебя, котенок…

Все! Бастионы рухнули под неистовым напором бесстрашного рыцаря. Но где-то еще, чудом сохранившаяся искра здравого смысла осветила на миг туман томного сексуального влечения.

— Надо переодеться… — задохнувшись нахлынувшей волной желания, шепчу я, — и домой… или у тебя тут еще есть рояль в кустах?

Это я, между прочим, спросила про еще сюрпризы.

— Хочешь на рояле? — вдруг руки Кирилла останавливаются и он задумывается.

И почему он сразу подумал об ЭТОМ? Видимо, Марлезонский балет располагает к сексуальной активности.

— Хочу, конечно! И непременно на рояле — мы же в опере, в конце концов! — задорно шепчу ему в ответ.

— Хм… — еще больше задумывается мой герцог и оглядывается в поисках подходящего рояля.

— Кирилл, переодеваться! Я вообще даже не представляю, как снимать это платье — на мне столько юбок и столько застежек.

Отстраняясь, оглядывает мой наряд, кивает, соглашаясь и мы отправляемся в костюмерную.

— Как же я сочувствую бедняге Бэкингему, да и вообще всем мужикам в истории. Пока доберешься до желанного тела возлюбленной…

— Зато есть время одуматься и не наделать ошибок, — оправдываю я такие нерациональные женские наряды, когда мы под ручку подходим к двери костюмерной.

Тетя Нелла встречает нас теплой улыбкой и машет своим телефоном:

— Я Ивашке ваши фото отправила.

— Хорошо. Ладно. Но только в фэйсбук и инстаграм не выкладывайте, пожалуйста, — отвечает ей Кирилл, а потом уже мне. — Ивашка — это мой папа и двоюродный брат тети Неллы.

— А что, вы уже сматываетесь? — резвая старушка явно удивлена тем, что мы прямой наводкой следуем к примерочным. — Даже Зоюшке цветов не подарите?

— В другой раз, — обещает Кирилл и скрывается за шторкой.

Я же вопросительно смотрю на тетю Неллу, мол «помогите мне с платьем».

Она вздыхает:

— Эх, жаль что вы так ненадолго. А ты, девочка, красавица, прям не хочется снимать с тебя наряд… Ох, где мои двадцать лет?…

***

Домой к Кириллу мы едем о-о-очень быстро. Вообще удивляюсь, что он все-таки останавливается иногда на светофорах. Хотя, подозреваю, что останавливается лишь для того, чтобы, сняв руку с руля, нежно потискать мою коленку. Ой, Рузанов, что ты со мной творишь?! Я уже вся теку с того самого Марлезонского балета. Никогда раньше со мной такого не было, чтобы вот так бурно тело реагировало на близость мужчины.