Творения. Том 2: Стихотворения. Письма. Завещание
Шрифт:
В основании гномической морали Григория Богослова касательно правил поведения христианина в отношении к ближним лежит также нравственно-христианское начало, выраженное в евангельской заповеди о любви к ближнему (см.: Мф. 22:39; Ин. 13:34; 15:12). Но так как любовь эта по своим видам и проявлениям, сообразно разным условиям и отношениям ближних, весьма различна, то и сфера нравоучений, обнимаемых этой второй группой гномических изречений Григория, широка и разнообразна. Всю эту группу гномов, по принятому нами началу классификации, можно подразделить, в свою очередь, на изречения общие, касающиеся всех вообще ближних, и частные, определяемые различными состояниями и отношениями, в которых они поставляются в жизни. В гномических изречениях первого отдела поэт-богослов преподает христианину следующие наставления.
«Милости Божией ищи себе милостями к ближним» [359] .
«Береги сам себя, а над падением другого не смейся» [360] .
«Приятно
«Чего вовсе не хочешь терпеть от другого, того и сам не желай делать другому» [362] .
«Разбирай больше сам себя, нежели дела ближних» [363] .
359
№ 30. «Мысли, писанные одностишиями». С. 159. Ст. 6.
360
Там же. С. 160. Ст. 21.
361
Там же. Ст. 22.
362
№ 32. «Двустишия». С. 162. Ст. 19–20.
363
№ 33. «Мысли, писанные четверостишиями». С. 167. Ст. 53.
«Хвали другого, но не думай высоко о себе, когда тебя хвалят: опасно, чтобы не оказаться тебе ниже похвал. И другого хвали, не торопясь, но прежде дознай опытно, чтобы не понести тебе стыда, когда окажется он худым» [364] .
«Лучше о себе слышать худое, нежели говорить худо о другом. Ежели кто, желая позабавить тебя, выставляет ближнего на посмешище, то воображай себе, что предметом смеха служишь ты сам; в таком случае слова его всего более огорчат тебя» [365] .
364
Там же. С. 168. Ст. 97-100.
365
Там же. Ст. 101–104.
«Не заботься во всем и всегда одерживать верх. Лучше уступить над собой победу с пользой, нежели победить со вредом. И у борцов почитается побежденным не всегда тот, кто лежит внизу, но часто и тот, кто остается вверху» [366] .
Из частных моральных обязанностей христианина, определяемых различными состояниями и отношениями ближних, в каких находятся они, поэт рекомендует:
Касательно добродетельных и порочных
«Старайся узнавать все поступки добродетельных» [367] .
366
Там же. С. 169. Ст. 149–152.
367
№ 30. «Мысли, писанные одностишиями». С. 159. Ст. 3.
«Добродетельному стыдно быть защитником порочных; это почти то же, что собственной ногою стать на стезю порока» [368] .
«Доброго всегда предпочитай недоброму. Обращаясь с порочными, и сам непременно сделаешься порочным. От худого человека никогда не принимай милости, потому что он старается чрез это найти у тебя извинение своим делам» [369] .
«Лучше наказание от праведника, нежели честь от порочного» [370] .
368
№ 31. «Мысли, писанные двустишиями». С. 161. Ст. 49–50.
369
№ 33. «Мысли, писанные четверостишиями». С. 170. Ст. 189–192.
370
№ 30. «Мысли, писанные одностишиями». С. 160. Ст. 17; ср. русскую пословицу: «Увечье – не бесчестье. За увечье берут бесчестье», еще: «Хоть плетьми высеки, только чести не лишай».
Относительно родителей, наставников и учащихся
«Легко отречется и великого Бога, кто отрекся отца. И наставника в благочестии уважай как отца» [371] .
«Сыну никогда не входить в спор с отцом – повелевает закон, а прежде закона – природа» [372]
«Или вовсе не учи, или учи доброй жизнью. Иначе будешь одной рукой притягивать, а другой отталкивать. Меньше потребуется слов, если делаешь, что должно. Живописец больше учит своими картинами» [373] .
371
№ 31. «Мысли, писанные двустишиями».
372
№ 32. «Двустишия». С. 162. Ст. 17–18.
373
№ 33. «Мысли, писанные четверостишиями». С. 166. Ст. 13–16.
«Особенно вам, служители алтаря, советую не быть оком, исполненным тьмы, чтобы не оказаться первыми в порочной жизни. Ибо если свет темен, чем будет самая тьма?» [374] .
«Учи глупых соображаясь, сколько можно, с их природой; тогда, может быть, сверх чаяния, сделаешь их благоразумными» [375] .
Относительно богатых людей, господ и слуг
«При дверях у мудрых стой неотступно, а у богатых не стой никогда» [376] .
374
Там же. Ст. 17–20.
375
№ 32. «Двустишия». С. 167. Ст. 71–72.
376
№ 30. «Мысли, писанные одностишиями». С. 160. Ст. 18.
«Ненавижу бедняка, делающего подарки богатому, как человеку, который сладко говорит, но забывает накормить» [377] .
«Что значат слова: господин и слуга? Какое дурное деление! У всех один Творец, для всех один закон, один суд. Принимая услугу, смотри на служащего как на сослуживца» [378] .
Относительно друзей и дружбы
«Никакое приобретение не лучше друга; но никогда не приобретай себя в друзья худого человека» [379] .
377
№ 32. «Двустишия». С. 163. Ст. 61–62.
378
№ 33. «Мысли, писанные четверостишиями». С. 169. Ст. 133–136.
379
Там же. С. 170. Ст. 177–180. Ср. русские пословицы: «Кто друг прямой, тот брат родной»; «Доброе братство милее богатства» (Даль. С. 860).
«Ничего не жалей для верного друга, который показал себя не за чаркой, но в трудную минуту жизни, который ничего не делает тебе в угождение, кроме полезного. Знай пределы вражде, а не благорасположению» [380] .
«Глаз другое видит, а себя не видит; даже и другого не видит, если очень слеп. Посему надобно во всяком деле иметь советника. И руке нужна рука, и ноге – нога» [381] .
380
Там же. Ст. 177–180.
381
Там же. Ст. 181–184.
Нравоучительные изречения поэта, относящиеся к этой третьей группе, составляют самый обширный по объему и самый разнообразный по содержанию класс гномов. Этот класс, сильнее отразивший на себе печать поэтического дарования автора, представляет лучшую и наиболее интересную часть всей гномической поэзии его. Богатству внутреннего содержания этих гномов вполне отвечают, в большинстве гномических строф, их художественно-литературные достоинства; с искусством необыкновенно тонкого мотивирования идей христианской этики, составляющих внутреннюю сторону содержания этих гномов, соперничает изобразительность внешнего, стилистического выражения их. С другой стороны, широкое разнообразие предметов нравственно-практических наставлений, входящих в содержание гномических изречений рассматриваемой группы, представляет большую трудность для применения в данном случае такой подробной и точной классификации, которая в целом обнимала бы собой всю эту обширную группу гномов до отдельного изречения. Тут – что ни гном, то новый сюжет, новая поучительная мысль, новое суждение, правило или совет, не имеющие между собой никакой необходимой связи, часто совершенно разнородные и разнохарактерные, но все вообще основанные на глубокой житейской опытности; так что исследователю, желающему во всей полноте и точности обнять своей классификацией все это количественно и качественно многосложное разнообразие гномов, пришлось бы чуть не для каждого отдельного гномического изречения ставить новую отдельную рубрику. Прием этот, разумеется, всего менее удобный в данном случае. Из обзора же гномов в общей, так сказать, огульной сложности под вышеозначенной рубрикой общего деления нельзя составить такого ясного представления о достоинствах гномических строф этой группы, а главное – нельзя видеть такого цельного и отчетливого мировоззрения христианского поэта, какое получается из обследования систематизированного материала. Остается, таким образом, придерживаясь того же начала общего деления, сделать возможное подразделение в самой сфере вышеозначенной третьей рубрики, разложив ее на некоторые частнейшие пункты, и по ним распределить, для удобства обзора, всю эту сложную группу гномов.