Творящие любовь
Шрифт:
— Потому что, как только вы переступите порог, вы будете уволены.
Анна смотрела ему в лицо, пытаясь оценить серьезность угрозы. Но вместо этого она увидела нечто другое, удивившее ее, — страх. Корви боялся Генри Хейла. Осознание этого придало ей необходимую смелость.
— Скоро увидим, — отрезала она холодно. Анна взялась за полированную латунную ручку, но его рука, быстрая, словно кобра, перехватила ее пальцы. Анна свирепо взглянула на него, запах его одеколона казался приторно сладким на близком расстоянии.
— Вам
— Вы уволены, синьорина Вигано, — прошипел он. — С этой самой минуты. Соберите ваши вещи и вон отсюда сию же секунду.
Что заставило Анну действовать — решимость или дикая ярость, — она так и не узнала. Она сделала вид, что отпускает ручку двери, и Корви освободил ее пальцы. Как только его хватка ослабела, она снова попыталась открыть дверь, но Корви схватил ее за плечи и грубо оттолкнул.
— Дайте мне… войти, — крикнула она, пытаясь дотянуться до ручки двери. Но Ромео тянул ее назад. — Дайте мне войти, вы… вы червяк!
И именно в эту секунду дверь в апартаменты открыли изнутри. Корви и Анна застыли на месте, их руки еще были сплетены в пылу борьбы. Они оба смотрели на высокого, красивого, белокурого человека, появившегося в дверях.
Глаза Анны сверкнули. Какое-то мгновение она не могла взять в толк, что это действительно он. Встретиться с представителем из Нью-Йорка в таком виде Силы оставили ее, весь пыл борьбы пропал.
Генри Хейл долго молча смотрел на них. Он никак не мог понять, что за представление перед ним разыгрывают, и в первый момент почувствовал отвращение к очередной выходке Корви Потом он заметил девушку.
Прежде всего Генри обратил внимание на ее васильковые глаза. Ему еще не доводилось видеть таких глаз — таких сияющих, таких влекущих. И тут он сообразил, что вообще еще никогда не встречал никого, похожего на нее. Она не только стала для него первой женщиной, на которую он по-настоящему обратил внимание, Генри был уверен, что перед ним самая красивая женщина на земле.
Все эти мысли молнией пронеслись в мозгу Генри, а Анна и Корви все стояли, застыв в странной живой картине. И тут Корви вдруг сообразил, что он все еще цепляется за плечи Анны. Он отошел от нее, покраснев от смущения, достал белоснежный носовой платок и вытер лоб. Анна стала растирать пальцами плечи, словно старясь избавиться от следов прикосновения Корви.
— Кто-нибудь наконец скажет мне, что, черт возьми, здесь происходит? — спросил Генри.
Корви заговорил первым.
— Эта женщина хотела войти к вам без предупреждения, — презрительно заявил он на английском с сильным акцентом.
— Неужели? — Брови Генри вопросительно поднялись. — И почему она хотела так поступить?
— Потому, — объявил Корви, поднимая подбородок, — что это прирожденная смутьянка. — Он подчеркнул
— Это правда, синьорина? — поинтересовался Генри, глядя на девушку.
Ее глаза блеснули, пальцы застыли на плечах.
— Смотря как на это взглянуть, — ответила она со всем возможным достоинством.
Генри удивленно поднял брови. Ее английский был очень хорош, лишь с легким итальянским акцентом.
— Ее уволили, — бросил Корви, пользуясь моментом. — Ее уволили, но она отказывалась уйти. Нахалка. — Он выпрямился, спрятал платок обратно в карман и поправил шелковый галстук.
Анна молчала.
— И почему же вас уволили? — спросил ее Генри.
— Потому что она отказалась подчиниться… — начал было с жаром Корви.
Спокойный, но суровый голос мистера Хейла прервал Ромео на полуслове:
— Я спросил у синьорины.
Корви закрыл рот, но с трудом сдерживался.
— Меня уволили, — пояснила, насколько могла спокойно, Анна, — за то, что синьор Корви взял на себя смелость переделать расписание собеседований для поступающих в школу менеджеров и не предупредил меня. Я опоздала, а он воспользовался случаем и отправил к вам своего брата вместо меня.
— Маурицио Корви, — задумчиво произнес Генри, потирая подбородок костяшками пальцев. Лицо его оставалось суровым, но в зрачках запрыгали смешливые искорки. Все начинало становиться на свои места.
— Да, Маурицио Корви. — Имя слетело с языка Анны с явным презрением.
— Могу ли я добавить, — вступил в разговор Ромео, — что Маурицио с самого начала был внесен в список? Правда, когда список отправляли по телексу, синьорина Вигано собственноручно вычеркнула его и вписала свою фамилию.
Генри вопросительно посмотрел на нее.
— Да, я так и сделала, — согласилась она. — Но Маурицио не заслуживал поездки в Штаты. Если кто-то этого и заслужил, то только я.
— Все может быть. — Генри повернулся к Корви: — Синьор Корви, как управляющий этого отеля, вы должны лучше, чем кто-либо другой, знать, что служащие не должны драться в коридорах гостиницы. В отеле много служебных помещений, там и выясняйте отношения. Наши гости не для того дорого платят, чтобы смотреть на ваши перебранки. Мы в отеле, а не в цирке.
Корви сглотнул слюну, в горле у него неожиданно пересохло.
— А вы, синьорина, — продолжал Хейл так же холодно, — как служащая не только должны так же заботиться об этом, но и прежде всего выполнять указания вашего управляющего.
Анна опустила глаза. Она почувствовала, как на них выступили слезы гнева, но стыдилась показать их. Внутри у нее все кипело, но девушка понимала, что для взрыва сейчас не время. Она должна держаться безупречно. Единственными внешними признаками кипевшей в ней ярости стали только крепко сжатые губы и тяжелое дыхание.