Творящие любовь
Шрифт:
— Когда ей что-нибудь нужно, — поправила внука Элизабет-Энн, — она выжидает и отправляется к Гимбелсу или Александру на распродажи. Неужели, Генри, ты не можешь отвести ее к Саксу или Бергдорфсу? Я хочу сказать, ей не нужны парижские новинки. Она очень привлекательна и может надевать что угодно. Но что-нибудь хорошее, так?
— У нее есть одна черта, — медленно заговорил Генри. — Она всегда бедствовала, а теперь боится бросать деньги на ветер.
— Нет, она боится их тратить. Вот в чем разница. — Элизабет-Энн не смогла удержаться от слабой иронической улыбки, искривившей ее губы. Впервые услышав о существовании Анны, она испугалась, что это
— Она об этом знает.
— Но говорил ли ты ей, насколько мы богаты?
— Говорил.
— И что?
— Она в это не верит. Анна говорит, что в мире не бывает таких денег.
— Иногда, — заговорила Элизабет-Энн, размышляя вслух, — даже я не могу в это поверить. Двести пятьдесят миллионов долларов! — Она покачала головой и снова засмеялась. — Ладно. Вернемся к вопросу о доме. Ты в замешательстве из-за него. Ты знаешь, что его нельзя пойти и поменять, как столовый прибор у Тиффани. За это заплачено, и с твоей стороны будет проявлением дурного тона отказаться от него. Это мой подарок, ты должен принять его с благодарностью.
— Бабушка, ты просто душка. Но совершенно невозможная.
— Ты и Анна — мои внуки. Дайте мне побаловать вас хоть разочек, — проворчала она.
— Тогда мы благодарим тебя.
— Ты уже не один раз это сделал. — Элизабет-Энн остановилась и огляделась. — Ты только подумай о преимуществах этого места. До города добраться легко. Если захочешь, ты всегда сможешь избежать пробок.
— Каким образом? — заинтригованно спросил Генри.
— Купив яхту. Агент по продаже недвижимости сказал мне, что последний владелец добирался до города на собственной скоростной яхте. Я догадываюсь, что он просто позаимствовал идею у тех миллионеров, что жили здесь до Великой депрессии.
Генри улыбнулся:
— Посмотрим.
— Мы не потеряли Анну? — забеспокоилась Элизабет-Энн, оглядываясь по сторонам. — О, да ты прямо позади нас. — Она выставила локоть, чтобы Анна смогла просунуть под него свою руку, и все трое отправились бродить по периметру поместья. — Не могу дождаться, когда вы увидите фруктовый сад. Но сегодня туда слишком далеко идти. Всего земли здесь сорок три акра [28] . Но они вам пригодятся, так же как и лишние спальни в доме. Растущим семьям нужно побольше места. Вы ведь собираетесь подарить мне кучу правнуков или нет?
28
1 акр = 0,404687 га.
Элизабет-Энн обезоруживающе улыбнулась Анне, а та побледнела.
— Что-нибудь не так? — озабоченно спросила Элизабет-Энн.
Анна улыбнулась, но бабушка успела заметить неумолимую безутешную печаль, притаившуюся глубоко-глубоко в синих глазах.
— Нет-нет, — торопливо заверила ее Анна. — Я просто подумала в этот момент о другом, вот и все.
Анна, словно каменная, сидела на скамейке в Центральном парке и наблюдала за парадом нянь, толкающих перед собой дорогие импортные коляски с младенцами. Было позднее утро
До сегодняшнего дня у нее все не находилось времени остановиться и подумать. Обдумать ее жизнь с Генри. А теперь мысли переполняли ее.
Генри. Как же она его любит! Если Анна в чем и была уверена в этой жизни, так это в своей любви. С самого начала они оба не сомневались друг в друге. Никому из них не требовалось сомневаться или анализировать свои чувства. И все-таки как мало она о нем знала. И как мало знает до сих пор. В этом и крылась частица их любви, радость ежедневных открытий.
Но теперь со всем этим было кончено.
«О Господи», — подумала Анна, ее глаза потускнели, как только она ощутила знакомую тупую боль в животе. Уже много дней она испытывала эти неприятные ощущения, всегда заканчивающиеся тошнотой. Это ее боль и несчастье поселились где-то в желудке. Как только она чувствовала себя подавленной, депрессия всегда заявляла о себе подобным образом.
«Почему, ну почему, — спрашивала она себя, — я ничего не сказала ему об Амедео?»
Но на самом деле она понимала, что только выигрывает от того, что ей нет нужды все ему рассказывать. С их первой ночи Генри знал, что она не девственница. Казалось, для него это не имеет никакого значения.
Но Анна понимала, что должна все ему объяснить. Потому что Генри имел право знать, что, падая с Испанской лестницы и потеряв ребенка Амедео, она потеряла и их будущих детей.
Почему она не сказала об этом Генри прежде, чем вышла за него замуж?
Но тогда Анна была слишком счастлива. После того как они встретились и полюбили друг друга, она стала такой эгоисткой и думала только о себе. Ей хотелось, чтобы Генри без остатка принадлежал только ей, а о детях она тогда и думать забыла. И вот теперь Анна осознала, какую огромную ошибку совершила. Генри носил фамилию Хейл, был наследником империи и сам нуждался в наследнике. Человек, занимающий положение Генри, не имел права просто влюбиться.
Анна прижала пальцы ко лбу. Ее переполняло чувство вины и сожаления. Она медленно поднялась и пошла прочь от скамейки. Прошла мимо няни и розовощекой малышки, играющих в пряжи. Женщина закрывала лицо руками и спрашивала:
— А где Риа? — потом отводила ладони и ворковала: — Вот она где.
Анна уже далеко отошла от них, но до нее все еще доносился веселый смех ребенка и женщины. Их счастье словно дразнило ее, и она с тяжелым вздохом прикрыла глаза. С того самого дня в Тарритауне, когда Элизабет-Энн подарила им дом, Анне казалось, что она всюду видит детей, особенно малышей, и это напоминало ей то, чего не могло дать ее собственное изуродованное тело.
Она еще раз глубоко вздохнула, потом встряхнулась. Посмотрев на часы, Анна увидела, что до ее встречи с Генри в «21» остается всего пятнадцать минут. Ей придется поторопиться, если она хочет успеть вовремя. Распрямив плечи, она быстро пошла из парка. Что бы ни происходило, женщина пообещала себе не говорить Генри о том, что ее беспокоит и как сильно. Эту проблему создала она сама, и ей самой придется искать решение. Не имеет она права осложнять его жизнь своими трудностями, во всяком случае, пока сама не решит, что делать. Анна слишком любила мужа. Для нее он был всем. Она любила его достаточно для того, чтобы…